Сказать по правде, лучше бы я осталась в Кинроссе, с мистером Стивенсом и моим пони. Зато мамин знакомый доктор Гауэр водил меня в анатомический музей — лучшего подарка мне еще никто не делал! Представь себе бесконечные полки, а на них банки с разными органами, ампутированными конечностями, зародышами, мозгом и даже двухголовым младенцем! Да, и еще там были два младенца, сросшиеся боками. Если бы мне позволили, я бы поставила там кровать и целый год рассматривала одну банку за другой. Но папа считает, что полезнее интересоваться камнями и электричеством. А анатомия вызывает у него отвращение.
Пока у Ли были каникулы, они вместе с папой исследовали новые методы обработки сточных вод, так что Кинросс ждут нововведения, и в самом ближайшем времени. Ты не забудешь навестить Чжана и узнать, кормит ли он моих крыс? Обожаю крыс — такие умные зверюшки. И тебя я тоже люблю, тетя Руби.
Твоя любящая Нелл»
«Лондон, апрель 1885 года
Дражайшая Руби,
наконец-то мы едем домой — не сейчас, в начале осени. Ах, как я рада! Александр решил сопровождать нас — все благодаря тебе и твоим письмам про Бо и сточные воды. На севере Италии есть река, которая зовется почти так же — По: живописная, широкая и быстрая, совсем недалеко от самых прекрасных мест, какие я видела, итальянских озер. Италия мне понравилась больше всех европейских стран, даже больше Великобритании. Люди здесь какие-то солнечные, хотя и живут в страшной нищете. И поют — все до единого, всегда, везде! Валлийцы тоже поют, только песни у них заунывные.
Быть леди Кинросс как-то непривычно, хотя Александр упивается своим титулом. И его можно понять: титул бесконечно возвышает его в глазах жителей шотландского Кинросса. К несчастью, доктор Мюррей и мой отец давно скончались. Правда, Александр считает, что жизнь после смерти все-таки есть, стало быть, эти двое сейчас смотрят на него и лопаются от злости. А я убеждена, что никакие титулы и состояния не произведут впечатления на доктора Мюррея и моего отца — ни в этом мире, ни в мире ином. Будь они сейчас живы, они бы только фыркнули и заявили, что все равно Александр незаконнорожденный. Такое клеймо ничем не смоешь, как первородный грех.
В шотландском Кинроссе я так и не побывала. Ах, Руби, как я когда-то мечтала явиться в наш городишко в роскошном парижском платье и драгоценностях! Мелочный поступок. Быть глупой я еще могу себе позволить, но мелочной? Никогда! Недавно Александр брал меня с собой в Эдинбург, где в октябре Ли будет получать докторскую степень. В Эдинбурге я встретилась с моей сестрой Джин — с миссис Роберт Монтгомери с Принсез-стрит. Не могу забыть, как некрасиво и низко она обошлась с Аластэром и Мэри, когда они привезли меня в город и посадили на лондонский поезд. Я, конечно, простила ее, но ничего не забыла. И потому попросила Александра пригласить Аластэра и Мэри в Эдинбург и принять их по-королевски. Какая глупость, Руби! Они напоминали двух рыбешек, вытащенных из воды, чувствовали себя ужасно неловко и очень боялись оплошать. Скажи, почему свои худшие грехи мы совершаем во имя милосердия? Хотя признаюсь откровенно: мне было приятно утереть Джин нос своим титулом. Александр говорит, что ее муж предпочитает юношей и об этом знает весь Эдинбург. Бедняжка Джин. Неудивительно, что у нее нет детей. Она стала резкая, постоянно язвит и слишком много пьет.