После двух дней буйства к нему пришла статная женщина азиатской наружности и в строгом костюме, а когда она от него ушла минут через пять, вылез и сам Везел, крайне недовольный и смотрящий на всех еще более дико, чем раньше, однако все же поутихший. В качестве оружия он выбрал длинный нож навроде армейского, который в его руках смотрелся крайне нелепо. Несмотря на протесты и заверения, что он и так отлично обращается с заточками, его все же заставили начать более профессиональное обучение, но на всякий случай настоящее оружие старались держать пока подальше.
Четыре дня, проведенные в постоянных тренировках, сказывались на них не особо положительно, хотя все вокруг уверяли, что они, в конце концов, привыкнут. Никто особо не жаловался, лишь изредка бормотал себе под нос, что его все достало, и лучше бы он согласился на стирание памяти, однако доктор Джейсон, как-то повстречавшийся Оливеру в коридоре, сказал, что по прошествии такого количества времени стирание памяти о последних днях крайне проблематично. Потребуется минимум два сеанса, а это чревато проблемами с мозгом и разумом в будущем. Когда Оливер сказал об этом остальным, бормотание о выборе такого решения прекратились. Выбора больше не было.
Закончив тренировку, Оливер вернулся в свою комнату с кроватью, шкафом и телевизором, и принял душ, забросив одежду в стиральную машину. В организации старались приучить к самостоятельности, хотя при этом постоянно указывали, что и как делать. Оли и до этого жил самостоятельней некуда, присматривая еще и за выпивохой отцом, чтобы тот не захлебнулся в собственной блевоте, стирал одежду, убирал в доме и все в этом духе, хотя похвалить его было некому.
Одевшись в свежую одежду, он уже направился в столовую, когда из своей комнаты вышла Сьюзен. Она была одета в простую коричневую кофту и джинсы с кедами, тогда как сам молодой человек отличался разве что тем, что вместо кофты выбрал черную футболку. По крайней мере, не та серая униформа-пижама, подумал он.
— Привет, — сказал он, — как тренировка?
— Привет! Не сказала бы, что все хорошо, все эти правильные стойки и точные удары могут с ума свести. Учитель не устает напоминать, что у меня в руках не гнутая палка, а смертельное оружие, и противник мой не будет намерен ждать, пока я как следует прицелюсь в смертельную точку. Будто он будет ждать, пока я приму правильную стойку, — фыркнула она.
— Наши учителя не так уж и различаются. Мой говорит, что все, чему я сейчас занимаюсь — основа, а я уже и так на пределе.
— И мой твердит об основах.