Стасик с недоумением разглядывал собственные руки, пистолет в правой… Кое-как поднявшись на ноги и застегнув джинсы, он проковылял к окну. Труба торчала прямо перед ним, и все так же дымила, только вот розового в клубах дыма стало меньше, и больше золотистого, когда солнце выглядывало из-за туч, или серебряного, когда тучи наползали опять. Но день намечался скорее солнечный, чем пасмурный, золотые блики вспыхивали на крестах, оградах, автобусах и легковых автомашинах. Стасик поглядел вниз, потом взял так и забытый на подоконнике бинокль, поднес его к глазам. Пистолет при этом он положил на подоконник. Спохватившись, он убрал пистолет в сумку и опять вернулся к биноклю.
Он дышал глубоко и медленно, стиснув зубы — вдох… выдох… вдох… выдох… Его лицо, полузакрытое биноклем, приобрело из-за этого злое выражение. Когда Вика вернулась в комнату, он даже не шелохнулся. Она стояла и ждала у него за спиной, а он делал вид, будто не чувствует её присутствия рядом.
— Извини, — с несчастным видом сказала она. — Я не думала, что все это… что все это так… я не представляла, как это происходит.
— Автобус подъехал, — сообщил он. — Остановился у самых дверей. Я вижу, как Катькины родители вылезают, ещё какие-то люди… родственники, наверно.
— Дай поглядеть, — попросила она.
Он осторожно, стараясь не коснуться её ненароком, передал ей бинокль.
— Да, точно, — проговорила Вика. — Гроб вынимают из автобуса, закрытый… Интересно, откроют его для прощания или уже нет? Ведь Катька, наверно… после полета с седьмого этажа… Но, говорят, сейчас в моргах настоящие чудеса делают — любого покойника могут привести в такой вид, что любо-дорого глядеть.
— Замолчи! — крикнул он. Его голос сломался на этом крике, и он «подпустил петуха».
— Все, молчу, — преувеличенно спокойно сказала она. Ее лицо не соответствовало этому спокойному тону: Вика так жадно вглядывалась, что её лицо приобрело почти хищное выражение. — Их автобус неудачно встал. Мешает проехать какому-то черному чудищу с затемненными стеклами — то ли «Мерседесу», то ли «БМВ» — который хочет пропереть через ворота прямо на аллею кладбища. Наверно, приехал тот, из-за кого задержали эти роскошные бандитские похороны.
При этих словах Стасик поглядел на часы.
— Как раз полдень…
— Ну и что?
— Время такое, самое торжественное, как бы.
— Ага, разъехались, наконец. Автобус чуть назад подал, и эта шикарная машина прошла на аллею. А ты бы хотел такую?
— Конечно, хотел бы, в чем вопрос.
— Это хорошо, что ты хочешь.
— Почему?
— Потому что я собираюсь уцепиться за тебя всерьез и надолго.