Я не знаю, чем бы кончилось это состояние, как вдруг дверь растворилась, и человек подал письмо графине
- От графа с нарочным.
Графиня с беспокойством развернула пакет, прочла несколько строк, руки ее затряслись, она побледнела.
Человек вышел. Графиня подала мне письмо. Оно было от незнакомого человека, который уведомлял графиню, что муж ее опасно занемог на дороге в Москву, принужден был остановиться на постоялом дворе, не может писать сам и хочет видеть графиню.
Я взглянул на нее; в голове моей сверкнула неясная мысль, отразилась в моих взорах... Она поняла эту мысль, закрыла глаза рукою, как бы для того, чтобы не видеть ее, и быстро бросилась к колокольчику.
- Почтовых лошадей! - сказала она с твердостию вошедшему человеку. Просить ко мне скорее доктора Бина.
- Вы едете? - сказал я.
- Сию минуту.
- Я за вами.
- Невозможно!
- Все знают, что уж я давно собираюсь в тверскую деревню.
- По крайней мере, через день после меня.
- Согласен... но случай заставит меня остановиться с вами на одной станции, а доктор Бин мне друг с моего детства.
- Увидим, - сказала графиня, - но теперь прощайте.
Мы расстались.
Я поспешно возвратился домой, привел в порядок мои дела, рассчитал, когда мне выехать, чтобы остановиться на станции, велел своим людям говорить, что я уже дня четыре как уехал в деревню; это было вероятно, ибо в последнее время меня мало видали в свете. Через тридцать часов я уже был на большой дороге, и скоро моя коляска остановилась у ворот постоялого дома, где решалась моя участь.
Я не успел войти, как по общей тревоге угадал, что все уже кончилось.
- Граф умер, - отвечали на мои вопросы, и эти слова дико и радостно отдавались в моем слухе.
В такую минуту явиться к графине, предложить ей мои услуги было бы делом обыкновенным для всякого проезжающего, не только знакомого. Разумеется, я поспешил воспользоваться этою обязанностью.
Почти в дверях встретил я Бина, который бросился обнимать меня.
- Что здесь такое? - спросил я.
- Да что! - отвечал он с своею простодушною улыбкою, - нервическая горячка... Запустил, думал доехать в Москву - да где! Она не свой брат, шутить не любит; я приехал - уж поздно было; тут что ни делай - мертвого не оживишь
Я бросился обнимать доктора - не знаю, почему, но, кажется, за его последние слова. Хорошо, - что мой добрый Иван Иванович не взял на себя труда разыскивать причины такой необыкновенной нежности.
- Ее, бедную, жаль! - продолжал он.
- Кого? - сказал я, затрепетав всем телом
- Да графиню.
- Разве она здесь? - проговорил я притворно и поспешно прибавил, - что с ней?