— Какая еще Мила Вукович? — Тома собралась с духом.
Бежать с самолета было некуда, но субтильная дамочка вряд ли умела драться лучше детдомовца. На всякий случай Тамара перенесла вес на левую ногу, чтобы если что как следует врезать правой.
— Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Я это все еще я, просто раньше была в другом облике, — успокаивающе проговорила незнакомка.
— Что это значит?
— Тамара, ты же читала легенду: тот, кто родился в день зимнего солнцестояния, может принимать облик других людей. Я — иноликая.
— Но это сказки! Чепуха какая-то… В чем фокус?
— Никакого фокуса. Это должно было произойти дома, в присутствии профессора Эдлунда. Но мой организм не выдержал такой долгой трансформации. Это отнимает много сил. Я могла даже впасть в кому.
— Бред! — Тома покачала головой. — Я все поняла. Вы накачали меня чем-то во время обеда. Подбросили что-то в воду… Я не знаю, как это делается. Но явно…
— Да нет же! Послушай, все именно так, как я говорю, пусть и кажется безумием.
— Не верю. Какой-то пансион, Швеция, профессор Эдмунд…
— Эдлунд.
— Неважно! Может, вас вообще не существует? Может, меня из интерната перевезли в дурдом, и все это — просто глюк? — девочка больно укусила себя за запястье и проверила: на коже остались вполне настоящие вмятины от зубов.
— Это нелегко принять, — вздохнула бывшая Анна Леонидовна. — Обычно такие, как мы, растут в семьях, воспитываются с рождения и момент, когда способность проявляется, встречают подготовленными. У тебя все было иначе. И я даже представить себе не могу, что ты сейчас чувствуешь.
— Мне плевать, что у вас, психов, там творится. Я к этому не имею никакого отношения. Верните меня обратно в интернат. Или я просто сбегу, как только мы окажемся на земле.
— Дело твое, но я бы… — Мила Вукович не успела договорить: в дверь туалета настойчиво постучали. — Придется уступить кабинку. Если ты обещаешь вести себя прилично, мы вернемся на наши места, и я все объясню. Дальше будешь решать сама.
Тамара смерила незнакомку скептическим взглядом. Эта миниатюрная невзрачная женщина сильно напоминала мышь. Ладно, хуже не будет, да и деваться некуда. Пусть расслабится, потеряет бдительность, тем проще будет потом слинять.
— Хорошо, — Тома кивнула.
— Погоди секунду, у меня сползают брюки.
Действительно, наряд на этой Вукович висел мешком. Она подвернула штаны, подтянула пояс и закатала рукава. Вышло пристойно.
В самолете никто не заметил, что в туалет зашла одна женщина, а вышла другая. Потревожив грузного мужчину в наушниках, который к тому моменту уже успел задремать, они пробрались к своим креслам. Тома скрестила руки на груди и выжидательно уставилась на спутницу.