Ужин будет поздно.
***
— Гребаное дерьмо, Эм, — жалуется Джордан, когда мы заходим в мою гостиную. — Я надеюсь, что вы привезли шесть этих хреней нам, потому что мы тут голодаем.
Я бросаю четыре пиццы на стойку в моей захудалой кухне, а Джордан и Коди слезают с моего кожаного дивана, чтобы поесть. Джордан целует Эмили в лоб, когда проходит мимо нее, прежде чем взглянуть на меня. Я понял его взгляд. Это предупреждение. Он говорит, что я пересек линию невозврата, и если я облажаюсь, он всадит пулю мне в голову. Я киваю с пониманием.
Когда мы забирали Коди, я обо всем рассказал Джордану. Я рассказал ему столько подробностей о моем прошлом, сколько смог. Он не был удивлен. Я мог бы подумать, что Девлин уже рассказывал ему, но я знаю, что он бы не стал. У Джордана есть связь с жизнью, о которой нельзя забывать, неважно, как далеко я уйду от него. Он найдет меня.
Единственное, что он спросил, насколько я был серьезен по отношению к Эмили. Я сказал ему, что я никогда не был более серьезным в своей жизни. Он кивнул, вытряхнул сигареты и предложил мне одну. Его способ дать мне свое благословение.
Я взял ее и наслаждался каждой гребаной затяжкой, что я вдохнул. Благословение чувствовалось почти так же хорошо. Когда я поймал полный желания взгляд Эмили на мне, я чуть не взорвался от напряжения в штанах. С никотином и похотью, проходящей через меня, удивительно, что я был в состоянии остановить машину, избегая аварии, когда она задала вопрос о минете.
Хоть ее магический вопрос и сработал. Я был зол из-за денег. У меня нет сдержанности на эти мелочные споры. Но Эмили не заслуживает моей несдержанности. Мне нужно было заставить ее понять. Я прижал ее к двери, потому что мой член больше не мог ждать ни секунды. Определенно, оказаться рядом с ней было лучше, чем ссориться.
Я буду помнить, что делать в будущем с моей женщиной.
Я стою на кухне, прислонившись бедрами к потрескавшейся кухонной стойке, пока Эмили открывает и закрывает хреновые шкафы. Никакого осуждения на ее лице, пока она, наконец, не находит бумажные тарелки и пластиковые стаканчики.
Она кладет пиццу для Коди и Джордана, когда они рассаживаются за кухонным столом, который я сделал. Это один из красивейших предметов мебели в моем доме. Цельный красный дуб с простыми линиями поблескивает под ужасной уродливой лампой, какая только известна человеку. Иисус, мне нужен ремонт.
— Коди, я принесла кока-колу. Подойдет? — спрашивает Эмили, ставя тарелку перед ним, и поглаживая ладонью по его лохматой голове.
— Да. Спасибо, — ворчит он.