Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу. Потом заехали во двор какой-то дачи с темными окнами. Настю, полуживую, выволокли из салона и втащили в дом. При вспыхнувшем свете люстры она смутно успела разглядеть комнату, стол, уставленный закуской и разнокалиберными бутылками. Ее швырнули на диван, с которого она тут же попыталась вскочить. Но ей не позволили этого сделать. Пока один держал ее руки, другой вскрыл ампулу с какой-то прозрачной жидкостью, не спеша наполнил шприц и, держа его вверх иглой, подступил к Насте.
— Сейчас, милая, сейчас тебе станет совсем хорошо, и ты успокоишься…
Она не почувствовала, как игла вошла в вену. Поначалу она вообще ничего не поняла. А потом ей вдруг и на самом деле сделалось хорошо, даже весело. Лица мужчин, окружающие предметы вдруг исказились совершенно странным образом, вытянулись, будто она смотрела сквозь выпуклую линзу. Настя хохотала, перекатываясь по дивану, до хрипоты, до икоты и не могла удержаться. Кто-то из мужчин открыл бутылку с коньяком и начал лить содержимое ей в рот прямо из горлышка. Настя едва не захлебнулась, сцепила зубы, замотала головой. Жидкость растеклась у нее по щекам, подбородку, залила блузку, которую, впрочем, тут же с нее сорвали. Как сорвали и другую одежду.
Хохоча до безумия, Настя, совершенно голая, носилась по комнате, натыкаясь на стулья, задевая руками и сбрасывая на пол какие-то предметы. А четверо мужчин в это время выпивали, закусывали и с интересом наблюдали за ней.
Потом они ее насиловали, по очереди. Все четверо. Пока один насиловал, остальные сидели за столом, пили, закусывали, смотрели.
Потом менялись местами. И так по многу раз.
Все четверо слились для Насти в одно лицо. Вернее, в рожу, чем-то напоминавшую голову дикого кабана, висевшую на противоположной стене комнаты. И движения их тоже были одинаковые, механические, словно все они работали отбойными молотками. Но ей уже стало все равно. Она почти ничего не чувствовала, даже своего тела, которое вдруг сделалось чужим и совершенно перестало ей принадлежать. Странная апатия овладела ею. Сознание постепенно начало меркнуть, потом перед глазами все закружилось самым невероятным образом, вспыхнуло и погасло. Она провалилась в какую-то черную дыру.
Очнувшись, Настя долго не могла понять, вспомнить, где она и как здесь оказалась. Она даже не способна была пошевелить рукой или ногой. Голова у нее словно распухла и стала вдвое больше в размере, все тело невыносимо ныло.
Какое-то время она лежала неподвижно, с открытыми глазами, пытаясь восстановить в памяти картину прошлой ночи. С трудом сознание ее начало проясняться. Первое, что поняла, это то, что сейчас она лежит на диване, совершенно голая и укрытая сверху тонким покрывалом. Потом она различила стол с наполовину опустошенными бутылками и беспорядочным нагромождением посуды с недоеденной закуской. Голова ее продолжала раскалываться на части, но из этих частичек уже начали, как вспышки, прорисовываться отдельные картинки, постепенно складываясь в одно целое.