и
Chhang вместо
Ch’ang — однако мне кажется, что, с эстетической точки зрения, двойное «h» более неприглядно, нежели апостроф. Двойное «h», к тому же, ничего существенно не меняет:
Chang произносится «чжан», тогда как
Ch’ang произносится «чан», и в обоих случаях английская буква «a» читается скорее как «u» в английском слове
jug. О источник вечной путаницы! В китайском гетто в Сан-Франциско то, что по Уэйду-Гаилзу пишется
Feng, произносится как «фун», а
Wang как «вон». В свою очередь, ресторан с вывеской «
Wооеу Lооеу Gооеу» здесь называют так, что каждое слово рифмует с английским словом
bоу — «Вой Лой Гой».
Проблема транскрипции иероглифов приобрела ещё более комичный оборот, когда незадолго до Второй мировой войны японские власти попытались ввести новую систему записи японского алфавита. Тогда гора Fuji стала горой Huzi, а принц Chichbu принцем Titibu — в угоду принципу, гласившему, что транскрипция японской азбуки не должна ориентироваться исключительно на тех, кто говорит по-английски. Поэтому немцы должны были называть прославленную гору «Уци», тогда как англичане и американцы должны были хихикать, произнося имя принца: «Титибу!». К счастью, впоследствии японцы отказались от своего нововведения, однако многие американцы всё ещё продолжают называть Киото и Хаконэ «Кай-оут-оу» и «Хэк-оун». Можно вспомнить также о сложностях, которые возникают, когда мы транскрибируем такие алфавитные языки, как тибетский и санскрит — которые, как может показаться, изначально задуманы как очень сложные. Учёные же решили, что, если я хочу поведать вам о Кришне, я должен сначала найти типографию, которая сможет напечатать его имя как «Кrsna» с точечками под второй, третьей и четвёртой буквами. Кому, кроме тех, кто и без того прекрасно знает написание этого имени, такая условность что-нибудь скажет?
В настоящей книге я мог также использовать гротескный алфавит Международных фонетических символов, с помощью которого китайские слова записываются в Forest (1), но тогда ни один обычный читатель ничего бы не понял. В действительности же, затронутая нами проблема неразрешима. Помнится, когда я был маленьким, я решил записать всё известное мне так, чтобы оно было понятно людям, которые будут жить через тысячу лет. Но вскоре я обнаружил, что для этого мне придётся вначале изобрести таблицу произношения букв нашего алфавита, а для этого я должен был воспользоваться тем же самым алфавитом! Подобно тому как при некоторых экономических системах богатые становятся ещё богаче, а бедные ещё беднее, в сверх специализированных областях современной науки учёные становятся ещё большими учёными, тогда как неучи — ещё большими неучами, так что в конце концов эти два класса перестают понимать друг друга вообще. Я посвятил свою работу попытке преодоления этой пропасти и поэтому ниже собираюсь открыть несведущим тайны транскрипции мандаринского на наречия китайского языка по системе Уэйда – Гайлза.