Будто тесто месят в кадке
языки сварливых жён,
в муже ищут недостатки,
прут со скалкой на рожон.
А моя всех языкастей,
языком, как помелом,
на зубок хоть раз попасть к ней,
перекусит смело лом.
Как то раз приятель Коля,
разговор при ней завёл,
будто я глаза мозолил,
на его жене. Козёл!
Для меня моя красотка,
только мне не повезло,
на слова крепка, как водка,
а язык, как то весло.
Я пришёл в тот день позднее,
скинул с плеч усталый вид,
а жена чертей ста злее.
– «Где шатался? – говорит,
Коля, как в командировках,
ты у Ксении гостишь,
на её татуировках,
клюв свой чижика востришь.
У неё ни кожи-рожи,
да и сам ты, как верблюд,
может быть тебя стреножить,
чтоб дивился честный люд».
У меня, скажу вам, братцы,
злости нет – иммунитет.
Подхожу к ней обниматься,
упираюсь в турникет.
Понеслась душа в потёмки,
света нет, сплошной туннель,
у неё глаза котёнка,
а сейчас так сущий зверь.
Без вины быть виноватым,
это наш мужской удел,
на сюжеты жизнь богата,
но терпенью есть предел.
Санта-Барбара пусть плачет,
отдыхает Голливуд,
пожевал лимон и сдачи,
дал, как истинный верблюд.