Я тогда от неожиданности испугалась и расплакалась. Я впервые увидела перед собой отвратительное существо, визгливое и истеричное, которое даже на мужчину не было похоже. Встала и сказала, что ухожу. Существо моментально успокоилось и упало на колени: «Я ведь тоже люблю тебя. Больше жизни. Роди мне девочку, такого же белокурого ангела, как ты сама».
Во сне я чувствовала, как он меня укрывает, целует, бормочет слова любви»;
– срыв свадьбы:
Такой Ледяной душ устроил Сент-Экзюпери своей невесте Консуэло. Они явились в мэрию, чтобы зарегистрировать брак, но…
«– Ваше имя? Ваш адрес? Сначала дама.
Я продиктовала свое имя и адрес. Потом настал черед Тонио. Он дрожал, глядя на меня со слезами, как ребенок. Я не могла этого вынести и крикнула:
– Нет-нет, не хочу выходить замуж за плачущего мужчину, нет!
Я потянула его за рукав, и мы как сумасшедшие выбежали из мэрии. Все было кончено»;
– мощное обесценивание:
«Это был наш первый интим, и вот прямо в постели, в разгар страстей мой чудесный романтик стал хохотать и называть меня неумехой и школьницей. Говорил страшные вещи. Мол, такого идиотизма он не ожидал, и что я тупо пользуюсь его ласками, и в таких условиях он кончить ну уж никак не сможет. Ведь я ничего не умею и доставить удовольствие мужчине с опытом не в моих силах…
Я ехала домой, и истерика била меня так, что пришлось стоять в тамбуре электрички, дабы народ не перепугать. Сразу же я слегла с диким гриппом – и болела так, как никогда»;
– «саморазоблачение».
Этот хитроумный фортель предпринял Лермонтов – садист с большой фантазией. Напомню, он только что добился от Сушковой признания в любви и разрыва помолвки с Лопухиным. И вот…
«Лакей подал мне письмо, я начала его читать и, вероятно, очень изменилась в лице, потому что дядя вырвал его у меня из рук и стал читать вслух, не понимая. Но для меня каждое слово этого рокового письма было пропитано ядом, и сердце мое обливалось кровью.
Вот содержание письма, которое никогда мне не было возвращено, но которое огненными словами запечатлелось в моей памяти и в моем сердце:
«Милостивая государыня Екатерина Александровна!
Позвольте человеку, глубоко вам сочувствующему, уважающему вас и умеющему ценить ваше сердце и благородство, предупредить вас, что вы стоите на краю пропасти, что любовь ваша к нему (известная всему Петербургу, кроме родных ваших) погубит вас. Вы и теперь уже много потеряли во мнении света, оттого что не умеете и даже не хотите скрывать вашей страсти к нему.
Поверьте, он недостоин вас. Для него нет ничего святого, он никого не любит. Его господствующая страсть: господствовать над всеми и не щадить никого для удовлетворения своего самолюбия.