«Дворец» сиял огнями. В зале было почти пусто, стояли лишь ломившиеся от еды столы и простые лавки. Более изящной мебели здесь не было никогда. За столами уже сидело десятка два гостей, а на конце стола, ближе к дверям, загоновая шляхта. Сам Знамеровский сидел на возвышении в кресле с высокой спинкой. Выглядел он по-прежнему, только натянул на толстые ноги бархатные штаны.
— Опоздали, — прогремел король. — Время начинать.
Два гайдука втащили из соседних дверей «митрополита» с сеном в волосах и косо надвинули ему на голову нечто похожее на митру. Митрополит свесил голову и тихо мыкал, порываясь что-то сказать. Паюк, что стоял за креслом короля, положил перед святым отцом на пюпитр толстую библию.
— Начинай молебен, — сказал король.
Ответом было мычание.
— Вы что, не могли протрезвить человека?
— Кадку воды вылили — не помогло, — испуганно пробормотал гайдук.
— Раскройте книгу и ткните пальцем куда-нибудь. Ему это привычно, не впервой, — посоветовал медикус.
И действительно помогло. Митрополит механически начал читать, водя осовелыми глазами за толстым, как копыто, ногтем гайдука.
— Второзаконие, раздел двадцать пятый. «Когда дерутся между собой мужчины и жена одного подойдет, чтобы отнять мужа своего из рук биющего и, протянув руку свою, схватит его за срамной уд, то отсеки руку ее…»
— Кажись, не то, — покрутил головой король.
Перевернули страницу. Шляхта стояла, надев шапки и вынув из ножен сабли в доказательство того, что она готова защищать веру до самой смерти. Митрополит начал бормотать снова:
— «Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него».
— М-м-м, — промычал Знамеровский, — листайте дальше, дьяволы.
— «Ибо откроется сын мой, Иисус, с теми, кто с ним, и те, кто останется, будут тешиться четыреста лет. А после сего умрет сын мой Христос и все люди, что имеют дыхание».
Митрополит часто захлопал глазами, что-то соображая пьяной головой. Потом начал мелко креститься:
— Так… так это мы тысячу четыреста лет тому все померли… Боже мой!.. Бо-оже мой!.. И еще мало нам за грехи наши… Это получается, братцы мои, ад… И огни… А ты — на возвышении — Люцифер.
Знамеровский начал подергиваться. Потом гаркнул, наливаясь кровью:
— Иди ты со своей Библией знаешь куда?
И приказал:
— Кончай ритуал. Холера на вас, поповские морды.