Шурик показал заполненное наполовину ведро, изрек «во-у-от», потом добавил:
– Мадо совсем, водоны едят, дужье дадо…
– Будет тебе ружье, – улыбнулся Коська, – садись давай.
Все втроем сели за пустой стол.
– Ну, расскажи, друг, чего от жены сбежал?
– «Дуда», говорит, – услужливо пояснила Валентина, – охламонище эдакий. Чево не жилось…
Шурик глубоко вздохнул, видимо готовясь ругаться.
– Погоди, мать, – прервал Константин – и Шурику: – Ты пьешь?
– Да куды ему пить, – шепотом вступилась Валентина, – больной весь, дитё…
– Пьет он. Был я у него там, на Автозаводской, сказали, пьяный приходил. Раза три. Или четыре. Орал.
– Кобо!
– Никобо! Пить начнешь – на хрен никому станешь не нужен. Как Шурка. Времена сейчас такие, пьяница – пошел вон. И весь разговор. Башкой своей это пойми.
Шурик выпучил глаза, покраснел, поднялся, но тяжкая дядькина рука вбила его в табуретку.
– Сиди уж. Что, мужиком себя почувствовал? Ну да, ты и есть мужик, на заводе работаешь. Но жену-то зачем гонять, да еще с ребенком маленьким?
– Гонял? – ужаснулась Валентина.
– Вроде того. Родители его и выперли, и я бы на их месте… Пусть, сказали, не появляется. Как жить-то будешь?
Шурик молчал. Он увидел, что ложь тех людей, повторенная дядькой, теперь стала правдой, он бессилен против этой лжи, и закипевшая было обида осела, стала равнодушием.
– Короче, так, – сказал Константин матери. – Шурика я к себе пропишу. Если что натворит, чтобы звонили мне.
– Жить к себе берешь, что ли?
Константин помолчал немного:
– Дунину тетю Тоню знаешь?
– Чево ж не знать.
– Так ее дети в город отвезли.
– Знаю, ну…
– Квартира у нее в Слесарном переулке, двухкомнатная, на первом этаже. От его работы одна остановка. Я договорился, пустит она к себе. И денег, сказала, не возьмет – пусть по хозяйству помогает. Но я дал ей, три тыщи. – Он вновь заговорил громко: – Понял? Жить будешь у бабы Тони, Антонины Власьевны. Когда отпуск кончается?
– Скодо, – огрызнулся Шурик.
– Завтра понедельник? Понедельник. Утром в город поедем. Паспорт возьми. Всё.
Дядя встал и пошел в сени, где спал летом. Шурик тоже ушел – куда-то совсем из избы. Валентина осталась за столом. Она не поняла еще перемены да и не старалась понять, потому что чувствовала – надежный корабль уносит ее внука.
Константин Сергеевич получил квартиру, а поскольку семейство его увеличилось за счет Александра Александровича, то вместо двухкомнатной дали ему трех…
* * *
И всё было хорошо, всё…
Жить с Антониной Власьевной, степень родства с которой можно было установить только после длительных размышлений, Шурику понравилось намного больше, чем у родителей жены.