| Зрители зашикали. |
| The little sandy-haired woman gave a squeak of mingled fear and disgust. | Маленькая женщина с рыжеватыми волосами взвизгнула от страха и омерзения. |
| Goldstein was the renegade and backslider who once, long ago (how long ago, nobody quite remembered), had been one of the leading figures of the Party, almost on a level with Big Brother himself, and then had engaged in counter-revolutionary activities, had been condemned to death, and had mysteriously escaped and disappeared. | Г олдстейн, отступник и ренегат, когда-то, давным-давно (так давно. что никто уже и не помнил, когда), был одним из руководителей партии, почти равным самому Старшему Брату, а потом встал на путь контрреволюции, был приговорен к смертной казни и таинственным образом сбежал, исчез. |
| The programmes of the Two Minutes Hate varied from day to day, but there was none in which Goldstein was not the principal figure. | Программа двухминутки каждый день менялась, но главным действующим лицом в ней всегда был Голдстейн. |
| He was the primal traitor, the earliest defiler of the Party's purity. | Первый изменник, главный осквернитель партийной чистоты. |
| All subsequent crimes against the Party, all treacheries, acts of sabotage, heresies, deviations, sprang directly out of his teaching. | Из его теорий произрастали все дальнейшие преступления против партии, все вредительства, предательства, ереси, уклоны. |
| Somewhere or other he was still alive and hatching his conspiracies: perhaps somewhere beyond the sea, under the protection of his foreign paymasters, perhaps even--so it was occasionally rumoured--in some hiding-place in Oceania itself. | Неведомо где он все еще жил и ковал крамолу: возможно, за морем, под защитой своих иностранных хозяев, а возможно -- ходили и такие слухи, -- здесь, в Океании, в подполье. |
| Winston's diaphragm was constricted. | Уинстону стало трудно дышать. |
| He could never see the face of Goldstein without a painful mixture of emotions. | Лицо Голдстейна всегда вызывало у него сложное и мучительное чувство. |
| It was a lean Jewish face, with a great fuzzy aureole of white hair and a small goatee beard--a clever face, and yet somehow inherently despicable, with a kind of senile silliness in the long thin nose, near the end of which a pair of spectacles was perched. | Сухое еврейское лицо в ореоле легких седых волос, козлиная бородка -- умное лицо и вместе с тем необъяснимо отталкивающее; и было что-то сенильное в этом длинном хрящеватом носе с очками, съехавшими почти на самый кончик. |
| It resembled the face of a sheep, and the voice, too, had a sheep-like quality. |