– А что касается моих планов, то я покончу с детским трудом на фабрике и начну серьезные преобразования. Для начала я постараюсь сделать так, чтобы дети, работающие там, получили какую-нибудь профессию, обеспечу их жильем, а потом вместо них найму взрослых рабочих, которые смогут сами решать, подходит им эта работа или нет.
Мистер Бин молча откинулся на спинку кресла. Задумался.
– И девочки? – отрывисто спросил он.
– Разумеется.
Мистер Бин наклонился вперед. Пожевал губы. Рассеянно возобновил свои манипуляции со стаканом воды. Это все больше и больше нервировало Джонатана.
Стакан все качался-качался из стороны в сторону, а в итоге опрокинулся и выплеснул всю воду на поверхность стола.
Джонатан отшатнулся.
Мистер Бин вскочил.
– О, простите ради бога, мистер Редмонд! Это просто…
– Не волнуйтесь. Это же обычная вода.
Джонатан вытащил из кармана носовой платок и протянул его Бину, который, покраснев как рак, принялся промокать и вытирать воду со стола.
Закончив, он сложил носовой платок вчетверо.
– Извините за потоп. – Он опять поправил очки на носу и погладил большим пальцем уголок платка.
Вдруг движения его стали медленными, а лицо приобрело какое-то странное выражение.
– Могли бы вы кое-что сделать для меня, мистер Редмонд?
«Все, что угодно! Я поцелую тебя взасос, если ты продашь мне фабрику!»
– Что именно?
– Вы могли бы произнести… – Он откашлялся и выкрикнул: – «Отстаньте от него, вонючие ублюдки!» И как можно злее.
Джонатан захлопал глазами.
– Простите?… Ну, если вы настаиваете: «Отстаньте от него…».
И замолчал на полуслове.
Потому что понял, что это значит.
– Это вы! – оба закричали одновременно. И радостно.
– Это вы спасли меня от тех головорезов! – Мистер Бин был вне себя.
– Так это вы были тем парнем рядом с «Вепрем и медведем», на кого напали те… вонючие ублюдки!
– Да, от них несло.
– Кошмарно!
– Вы тогда отдали мне свой платок. Я весь его залил кровью.
Джонатан молча и торжественно закатал рукав сюртука.
– А я получил вот такую милую рану от кинжала. Она весьма впечатляет дам.
Бин с благоговением оглядел шрам, потом опять опустился в кресло и удивленно покачал головой.
– Как все странно, мистер Редмонд. Мне очень не хотелось отдавать фабрику в руки некоторых покупателей как раз из тех соображений, о которых… вы упомянули. Фабрика – это мое моральное бремя. У меня вызывает отвращение использование детского труда. С детьми будут обходиться более гуманно лишь в одном случае – когда энергичные и влиятельные люди выступят за ужесточение законов. Мне страшно интересно… – Он наклонился вперед, – что вы скажете насчет того, чтобы баллотироваться в парламент, мистер Редмонд? Я уверен, что ваша кандидатура получит сильную поддержку. Мне кажется, в вас есть дерзость и отвага, необходимые для настоящего политика. Спасая мне жизнь, вы проявили характер, разве я не прав? Имя Редмондов также склонит людей в вашу пользу. А еще в вас чувствуется присутствие какой-то особой силы.