Джемма почувствовала в его словах невысказанный вопрос.
– Хочешь понять, зачем я решила рассказать о своих приключениях тебе?
– Да. Ты ведь недаром включила смартфон, решила связаться со мной. Могу предположить, это как-то связано с твоим знакомством с Клиффордами.
– Ты прав. Но прежде чем расскажу, я должна кое о чем тебя спросить. Через две недели у тебя день рождения. Я прочитала в журнале, что по этому случаю запланирован большой прием. Скажи, ты обручен? Нашел подходящую невесту?
– Нет.
Джемма не удержалась и шумно с облегчением выдохнула.
Тристан посмотрел ей в глаза:
– А ты? У тебя кто-нибудь есть?
– Нет. Никого с тех пор, как…
– Хорошо. – Он тоже не скрывал облегчения.
– Прежде чем расскажу, что произошло в доме бабушки и дедушки, я хочу, чтобы ты знал: я ничего от тебя не жду и понимаю, что мы знакомы всего неделю, но…
– Всего неделю? Джемма, у меня такое чувство, будто я знаю тебя всю жизнь.
Он нежно поцеловал ее в губы, но этого оказалось достаточно, чтобы в ней вспыхнуло страстное желание и захотелось повернуться к нему, наклонить к себе его голову.
Нет, сначала надо рассказать.
– Возможно, тебе будет интересно узнать, что особа, с которой ты сейчас разговариваешь, выражаясь словами ее вновь обретенной бабушки, «весьма родовита».
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Джемма и сама не сразу осознала значение бабушкиных слов и, хотя теперь с достаточной уверенностью могла их повторить, волновалась, будто по-прежнему не до конца в это верила.
– Как выясняется, по линии бабушки я являюсь дальней родней принца Уильяма, герцога Кембриджского. Родство идет от нашего общего предка короля Георга II, кровными родственниками которого также являются члены датской королевской семьи. Одна из этих линий не совсем чистая, но, похоже, на моей генеалогии это никак не сказалось.
– Невероятно.
На лице Тристана застыло выражение полного недоумения, Джемма не могла его винить. У нее наверняка было такое же лицо, когда бабушка рассказывала это.
– Я тоже так подумала. Честно говоря, я с трудом верила. Но они показали мне фамильное древо, к которому теперь добавят еще одну ветку: моего отца, мою мать и меня.
– И это после всего, что я сделал…
– Что ты хочешь сказать? Что ты сделал?
– Не важно, об этом потом.
Она решила позже обязательно спросить, что он имел в виду, а сейчас ее больше волновало, как он воспримет новости.
– Я хотела спросить, достаточно ли я «родовита», чтобы наши отношения были не столь невозможными, как раньше. Правда, не могу сказать, что я перестала быть простолюдинкой. Но если говорить о «крови», как называет это бабушка, я даже представить не могла, что я такая благородная особа.