Плюс к тому в самой Франции активно хозяйничали сначала Картель де Гоше, а потом и Народный Фронт, отчего эффективно противодействовать английским махинациям по созданию себе противовеса она не смогла. Отсюда наверное и родились та советская высосанная из пальца дикая интерпретация немецко-франко-британских отношений 1920–30-ых. Все так и мечтали напасть на первое в мире коммунистическое государство. Реально войны не хотели в Европе ни Франция, ни Англия, а что Гитлера не сумели просчитать, так ведь и СССР облажался летом 1941 г.
Здесь, в противостоянии взглядов на Германию и кроется корень всех дальнейших бед. Россия на момент Версальской конференции выпала из числа влиятельных европейских держав. Вариантов не так уж и много для Парижа осталось – Великобритания.
Выступать в одиночку в 30-е Франция опасалась и вынуждено следовала в фарватере английской политики. Видя опасность, они не могли прямо пойти против крайне важного союзника. Америка не ратифицировала Версальский договор, вышла из обсуждения европейских вопросов и также отказалась сохранить гарантии поддержки французских требований. Это означало, что Версальский договор будет обеспечиваться только двумя державами, а именно Англией и Францией.
Именно здесь и лежит причина вечно поминаемого страдания маршала Фоша о грядущей войне через 20 лет. Франция не получила запрошенного. Германию не разделили. Прямого союза не существовала. Америка вообще ушла, временно выбросив из головы Европу и не была связана никакими соглашениями. Германия осталась потенциально сильной и опасной в перспективе державой. Кому, как не французам об этом знать!
В 1871 г происходило нечто очень похожее. Страна проиграла войну, треть территории под оккупацией, ключевой металлургический район аннексируется, в столице и главном промузле восстание и уличные бои с разрушениями. Вражеские войска стояли на территории страны до выплаты репараций. Немцы прямо отказывались уйти до получения золота.
Страшное поражение, которое потерпела Франция в этой войне, привело не к переосмыслению своих слабостей, ошибок и просчётов, а идее «реванша над бошами». Почему немцы должны были себя вести иначе? Так что речь идет не о наличии провидческих способностей или не о понимании, что Франция творит нечто неприличное и им отомстят. Фош говорил о совсем другом. О неминуемом желании и столь же обязательном очередном раунде. Попытка гнобить кого-либо – немцев, евреев, русских, таджиков – непременно вызовет ответную реакцию. И – чем больше народ, тем сильнее будет отдача. Если бы Бисмарк не пожадничал, Франция и Германия к 1914 году были бы лучшими друзьями против англичан.