– Не рада, что спасли? – чувствую я.
Реакции ноль. Потом плечи едва заметно приподнялись и обмякли.
– Хочу домой. А там… внутри… снился дом.
– Но тебя убило бы.
Молчание.
– И так кто-нибудь убьет. И будет больно. Страшно. А там… могла умереть под наркозом. В мечтах. Дома…
– В слизи утилитки мощные галлюциногены, – шепнул мне на ухо Борис.
– Никогда не увижу дом, – простонала девушка тихо.
Вот-вот разрыдается вновь.
– Как тебя зовут? – спросил я, лишь бы оборвать новый приступ.
Девушка с трудом сглотнула ком.
– Катя.
– Я Влад. А это Борис. Мы тоже хотим домой, Катя. Сильно. Скажи, Катя, папа и мама живы?
– Да.
– Любишь их?
– Да!
– А они тебя?
– Конечно!
Казалось, хочет залепить пощечину за то, что мучаю тем, что и так понятно, задеваю свежую рану.
– Тогда должна жить, – говорю. – И бороться. Чтобы выбраться из Руин.
– Как?!
– Не знаю. Если сваришься в брюхе огромной улитки, может быть, под действием галлюциногенов и увидишь родителей… Но они тебя не увидят. Там, в настоящем мире. И будут страдать.
Лицо Кати исказилось. И впрямь близка к тому, чтобы расцарапать мне морду. Лишь боль держит на цепи, Катя, уверен, думает о родителях, как они ждут ее, плачут, расклеивают объявления о пропаже…
Подсаживаюсь к Кате, обнимаю.
– Найдем выход. У всего есть объяснение, и у Руин тоже. А если есть объяснение, есть и выход. И мы выйдем. Если будем держаться вместе.
Странное дело. Знаю, что вру как товарищ Бендер, но тон такой решительный, аж сам себе верю. Вот что бабы с мужиками творят. И что более удивительно, Катя смотрит мне в лицо, и вижу, что в ее глазах заблестела надежда. Вроде бы ничего эпичного не сказал… но ее стержень по кусочкам склеился, и теперь эта хрупкая конструкция держится исключительно на мне. Сломаюсь – сломается и она. Приперт к стенке, отступать некуда, права на слабину нет. Про себя можно скулить, но снаружи, хоть тресни, должен быть орел.
Катя шмыгнула носом. Кивок. Сжимаю ее плечи чуть плотнее, она опускает голову на мое плечо, ресницы смыкаются.
– Давно в Руинах, Катюш? – спросил Борис.
– Месяц, наверное, – ответила, не открывая глаз.
– Неплохо, – сказал Борис уважительно. – Но в городах, похоже, бывать не доводилось.
Катя встрепенулась. Таращится на Бориса.
– Тут есть города?
– Как раз идем в город, – сообщил я.
– И там… люди? Хорошие? Много хороших людей?
Завелась как голодный ребенок перед корзиной с конфетами.
– Жить можно, – рассмеялся Борис. – Всяко лучше, чем здесь.
– Безопасно, – заверил я, хотя сам ни разу там не был.
– Да-да, – кивает Борис, подыгрывая, – можно набивать пузо, дрыхнуть как суслик, продавать ненужный хлам, покупать нужный. Если повезет, можно найти ремесло и остаться жить. А в крупных городах есть библиотеки и научные центры, где занимаются исследованием Руин, ищут пути выхода.