Так было и в Риме. «У него очень специфичное понимание маневров и движения. Он всегда следил за ногами соперников. Видеть игру Андреса – одно удовольствие», – добавляет Пако, внимательно изучавший игру и мускулы каждого игрока в отдельности.
«Он обладает не столько силой, сколько сопротивляемостью. Его сила очень гибка и эластична. Он получает преимущество на поле за счет понимания того, что и в какой момент нужно делать, потому что он великий мастер принимать верные решения. Другие игроки силой прокладывают себе путь на поле, Иньеста же парит». В Риме Иньеста тоже парил. Как и Месси.
«Мускулы человека во многом похожи на Андреса, – рассуждает Пако. – Белые ткани, компактные и непредсказуемые, как зайцы в дикой природе, никогда не знаешь, что будет с ними дальше. Он – гений».
К чему никто не был готов, так это к внезапному и резкому исчезновению Андреса с радаров после римского финала. Ему понадобится четыре месяца и два дня, чтобы полностью восстановиться и сыграть в следующем матче. В этот период вместятся четыре попытки вернуться в строй и заново ощутить себя футболистом. Он начал путешествие в неизвестность. Из Рима прямиком в хаос неопределенности.
«То лето должно было стать самым лучшим в моей жизни, но стало в итоге самым худшим», – говорит Андрес. В то же время он ни секунды не сомневается в том, что поступил правильно.
«Я бы сделал то же самое, окажись я в той же ситуации снова. Ради своего клуба, ради себя и партнеров, ради друзей, семьи и болельщиков. В сознании спортсмена есть что-то такое, что берет верх в трудных ситуациях. Мною двигали желание, страсть, чувство ответственности и гордость от того, что я футболист. Было непросто, да. Финал приближался, времени оставалось мало. Но я бы не пропустил финал ни за что на свете. Он был моей наградой за все, что произошло со мной в тот год и за предыдущий финал Лиги чемпионов в Париже. Сыграть в Риме было моим долгом. Я был должен самому себе прежде всего. Я просто хотел выйти на поле и сыграть в том матче. Я не мог позволить себе пропустить игру. Она слишком много для меня значила, у нее было слишком много спортивных и личных смыслов; слишком много, чтобы пропустить финал».
Выбора не было. Андрес должен был сыграть в том финале. «Помню, как закончил тот матч с «Вильярреалом» с маленьким надрывом в мышце. Я был в ярости, но ярость прожила во мне всего ночь. На следующий день я был на пути в госпиталь, и в голове у меня уже все перевернулось. Я едва мог ступить без того, чтобы не захромать, но в голове я уже решил, что обязательно сыграю в Риме. И каждую минуту я шел к этой цели. Это был вызов для меня. Я каждое утро, день и вечер работал с Эмили. Рим ждал нас. Чего я не знал, так это цены, которую мне придется за это заплатить. Понятия не имел. И представить себе не мог. Моя карьера не была в опасности, но я довел тело до изнеможения, до самого его предела, и в месяцы, последовавшие за теми двумя неделями упорной работы и самопожертвования, это стало очевидно. Плата была огромной, но если бы мне выпала такая возможность вновь, я бы поступил точно так же. Оно того стоило».