– Значит так, товарищи журналисты, согласно приказа нашего адмирала, я отвечаю за вашу жизнь, здоровье и безопасность. А как говорил в таком случае Христос, «Предохраняйтесь».
С этими словами он распахнул дверь кубрика, который оказался импровизированной ротной каптёркой. Чего там только не было: маскхалаты, каски, бронежилеты, и прочие необходимый бойцу для войны инвентарь.
Через пятнадцать минут мы были экипированы как настоящие морские пехотинцы: бронежилеты, береты, каски, масхалаты... Угу, это мои спутники думали что они похожи на морпехов, но я-то прекрасно понимал, что все мы сейчас выглядим как ряженые на дешевом маскараде.
- Товарищ капитан, – пискнула Ирочка, когда мы вышли из каптёрки (бедняга, она задыхалась под тяжесть бронежилета и каски), – а когда это Христос велел предохраняться? Вроде там было написано "плодитесь и размножайтесь? – мы с Андреем переглянулись – только философского диспута, до которых журналистка Ира Андреева была сама не своя, нам сейчас и не хватало. Но всё обошлось...
- А разве не он сказал «Бережёного бог бережёт»? (а не бережёного – конвой стережёт, – вспомнил я старую уркаганскую пословицу). Даже если и не он, то мне такие тонкости знать не обязательно.
Остановившись, капитан Рагуленко указал на трап который вёл ещё ниже.
– В кубрик вам идти не обязательно – всё равно ребята уже грузятся на машины. Прошу!
Мы спустились на самое дно трюма и пошли вдоль ряда БМП.
– В бой пойдёте вместе со мной, на командирской машине есть свободные места.
Капитан повел нас дальше вперёд. Морские пехотинцы, мимо которых мы проходили, в своих камуфляжных комбезах и бронежилетах похожие на робокопов, занимались собственными, непонятными нам делами, лишь изредка бросая на нас любопытные взгляды. В основном они постреливали глазами в сторону симпатичной Ирочки.
Наконец мы пришли на место. Боевая машина с большим номером "100" на корме, стояла самая первая в ряду. Дальше неё были только плотно закрытые створки десантного люка. Внутри было темно и тесно, под потолком синеватым светом горела лампочка. Я глянул на часы. Два тридцать пять ночи – спецназ ГРУ уже действует в городе. Да и с Манштейном уже должны начать решать. До начала десанта осталось всего где-то тридцать-сорок минут.
Стараясь рационально использовать отпущенное время, я привалился головой к броне и задремал. Солдат на войне спит всё то время, когда ему позволяет противник и собственное начальство. А если он не стремится заснуть по любому поводу, значит, нагрузки недостаточны, и надо их добавить ещё.