- Дорогая, посиди со мной, давай выпьем кофе, - сказала она, беря Крессиду под руку.
Они прошли в гостиную, где подавали крепкий кофе, Крессида была готова к допросу, но разговор начался вполне безобидно.
- Стефано говорил, что ты после болезни отдыхаешь на вилле, - заметила Джина.
- Отдыхаю в обоих смыслах этого слова, - заметила Крессида.
В ответ на предложенный кофе Джина покачала головой.
- Как это?
- На актерском сленге это обозначает простой в работе - а поскольку я сейчас не работаю, так и есть. Но я действительно была больна.
- Сейчас лучше?
- Почти, - довольно уклончиво ответила она.
- А твоя карьера? - Если не считать этого отдыха, ведь все идет хорошо? Я знаю, что Стефано внимательно следит за твоими успехами.
- Правда? - с недоверием спросила Крессида и, подняв глаза, увидела, что он стоит рядом, глядя на нее сузившимися глазами.
- Крессида, я думаю, нам пора, - сказал он своим бархатным голосом. - Это твой первый выход, и тебе не следует переутомляться.
Она с радостью согласилась, довольная, что избежит любопытных глаз Джины и не сможет случайно сказать что-нибудь такое, что ее выдаст. Они попрощались, и по дороге к машине она размышляла о том, что думает могущественная и властная семья Стефано о ее приезде.
Когда они сидели в машине, она заметила:
- Никто из них не спросил, почему я вернулась.
Длинные смуглые пальцы повернули ключ зажигания.
- Моя семья больше не занимается моими проблемами с прежним рвением, ответил он. - И кроме того, они не расспрашивали тебя, потому что знали: мне это не понравится.
Она не могла остановиться.
- Но почему? Наверное, они ужаснутся, если узнают правду?
Он нажал на акселератор.
- Уже поздно, - сказал он. - Я устал, да и ты, наверное, тоже.
И это означает, что он не намерен обсуждать эту тему, подумала она, откидываясь на кожаное сиденье. Стефано умел, как никто другой, прекратить любой разговор, если он ему не нравился. Очевидно, он продемонстрировал семье свое знаменитое ледяное спокойствие в ответ на какие-либо попытки проявить интерес к обстоятельствам ее вторичного появления в его жизни.
Но когда они подъехали к вилле, он повернулся к ней.
- Однако нам пора объясниться. - Он помолчал. - Завтра воскресенье, и мне надо заглянуть в хижину, кое-что проверить. Если хочешь, можешь поехать со мной.
Она постаралась не показать, насколько ее взволновало - как бы между прочим сделанное предложение, задетая тем, что он говорит о доме, который она всегда считала "их домом", как о своей собственности. Он приглашал ее в их хижину, где они провели медовый месяц, место, которое для нее всегда было светлым и нетронутым никакими перипетиями их неудачного брака. Но, очевидно, она ошибалась.