Он пожал плечами:
— Я решить делать фильм. Документальный. Кажется, так это называться. О тебе многие захотят узнать.
— Думаешь?..
— Да, — перебил Сэм резким тоном. Ей-богу, если он и дальше продолжит в том же духе, то собственным голосом сам себе глотку перережет.
— Я не закончила. Я хотела спросить, думаешь ли ты, что проживешь достаточно долго, чтобы закончить свой фильм.
Остальные трое напряглись и взволнованно уставились на друга.
— Нам нужно только интервью. Потом мы оставить тебя в покое.
— Это вряд ли.
— Мы знаем, кто ты, — заявил Сэмюэл, и его голос чуть не стих на последних словах.
Из-за густого акцента временами его было трудно понять, но не в этот раз. Я поняла каждое слово. Каждый слог.
— Мы знаем, что ты такое.
Это была угроза. Или дай интервью, или будет плохо. Ну правда, что они могут сделать? Упечь меня в тюрьму для охотников за привидениями?
И все-таки угроза есть угроза. Ничего хорошего она не сулила. К тому же, речь шла уже не только обо мне. Этот козел переписывался с Эмбер. Манипулировал ею, чтобы выудить информацию.
Подгоняя кровь, по моим венам струился гнев, но я все же улыбнулась. Поставила локти на стол, уперлась подбородком в сложенные ладони и проговорила самым ласковым на свете голосом:
— Если бы ты знал, кто я, то не говорил бы со мной на ломаном английском.
Наконец-то его самодовольная улыбочка слегка потускнела.
Я придвинулась ближе, собираясь сказать нечто еще важнее:
— А если бы ты знал, что я такое, то вообще бы не стал со мной разговаривать.
А потом я прижалась к его губам. Причем сама не знала зачем, пока все не произошло. Через этот якобы поцелуй я ему все показала. Показала, кто я такая и на что способна.
Пока я вливала ему в голову одну картинку за другой, Сэмюэл превратился в статую. Я показывала ему то, что видела собственными глазами. То, что делала собственными руками. И то, что сделаю с ним, если он даст мне повод.
Я показала Сэму столько, что в нем укоренился нечеловеческий страх. Я чувствовала, как его тело теряет энергию, жизненную силу, пока сам он смотрел на ужасы и не мог закрыть глаза, словно все эти образы внедрили ему прямо в мозг. А потом я ощутила, как Сэмюэл утратил контроль над собственными мышцами, хотя и оставался прижатым ко мне. И вдруг, будто за сотни километров отсюда, я услышала тихий шепот.
— Датч, — неспешно и мягко проговорил еле слышный голос, — ты его убиваешь.
Меня оторвали от Сэмюэла, развернули, и вместо губ Сэма ко мне прижались другие. Чувственные. Обжигающе горячие. Поцелуй этих губ делал со мной то же самое, что я делала с Сэмюэлом. Крал мою энергию. Высасывал волю. И я стала бороться. Стала показывать злодею образы того, что видела собственными глазами. Того, что делала собственными руками. И того, что сделаю с ним, если он даст мне повод. Но в этих образах не было боли и жутких зверств. В них отражались мои чувства к этому человеку. К моему мужу. К моему опасному, загадочному, непостижимому мужчине.