А может, стоит взять и выкинуть дикий фортель. Скажем, спросить у Рейеса напрямую. Работаем мы в одном здании, так что далеко ходить не надо. У Рейеса бар на первом этаже, у меня офис на втором. А само здание метрах в пятнадцати от нашего дома.
Вообще, это весьма удобно. Но сейчас, когда я изо всех сил пытаюсь войти в привычную колею, такая близость лишь усиливает ощущение отчужденности, исходящей от Рейеса, подчеркивает пропасть между нами.
К счастью, сегодня пятнадцать метров по улице, десять с копейками ступенек и коврик с надписью «Добро пожаловать!», о который я спотыкаюсь каждый божий день, не прошли даром. По пути на меня снизошло прозрение.
Оказалось, что Куки уже в офисе, но это хорошо. Мне кровь из носа нужно было поделиться с кем-то прозрением и объявить о неминуемой победе.
— Сегодня я точно зажгу, — сказала я, подходя к столу подруги.
Она как раз стояла на коленях и копалась в ящике, так что мой спич был обращен не совсем к ней, а скорее к ее заднице.
— Рада за тебя, — пробубнила Куки из недр ящика. — Можешь начать с того, что расскажешь, куда ты спрятала скрепки для степлера.
— Я серьезно, Кук. — Сняв куртку, я бросила ее на крючок на стене, но промахнулась метра на три. Однако даже это мне не помешало. — Хватит зря убивать время. — Черная курточка без сил рухнула на пол, как и большинство моих бывших после сами знаете чего. — Пора действовать.
— Скреплять бумажки — это очень даже действие.
— По-моему, в мире есть два вида людей.
Куки перестала копаться в ящике и наконец удостоила меня вниманием.
— Что ж, это должно быть интересно.
Правда, она все еще стояла на коленях, поэтому я почувствовала себя так, будто мне поклоняются.
— Одни, когда им надо ночью пописать, включают свет, а другие — нет. — Я смерила подругу решительным взглядом, вскинула голову, расправила плечи, уперла кулаки в бока и, слегка сощурившись, торжественно уставилась вдаль. — Я из тех, кто писает в темноте, детка.
— И поэтому так часто разбиваешь мизинец на ноге.
— Я — само воплощение отваги и решительности.
— А еще образцовой невезучести.
— Я собираюсь вернуть себе дочь.
На губах Куки расцвела понимающая улыбка.
— Вперед, подруга!
За Пип, то бишь Элвин Александрой, сейчас приглядывают человеческие родители Рейеса. Те самые, у которых его похитили еще младенцем. Они чудесные люди, правда, и я им очень благодарна за помощь, но отказ от дочери никогда по-настоящему не входил в план. В мой — уж точно.
Сейчас ее окружает целая армия верных защитников из числа людей и сверхъестественных существ. Каждый из них готов отдать за нее жизнь. Повторюсь, всем им я безмерно благодарна. Но, опять же, никогда и ничего в жизни я не хотела так, как хочу защищать ее сама, заботиться о ней и смотреть, как она растет. Во мне идет бесконечная борьба между «хочу» и «надо». Словно дьявол на одном плече и ангел на другом непрерывно сражаются, а поле их битвы у меня в груди.