Что ж, похоже на то.
Эмери нигде не было. Видимо, она перешла сразу после того, как душа покинула тело.
Кстати о птичках. Если уж убийца оставил столько крови, что любому факт убийства покажется очевидным, зачем он забрал тело? Лайл обнаружил машину около полуночи. Может быть, преступник собирался вернуться и где-нибудь спрятать тачку. Иначе зачем оставлять ее там, где ее могут найти? Если убийцу волновали улики, которые остались на теле, то наверняка он в курсе, что в машине этих улик должно быть еще больше.
И все же никаких свидетельств не нашли, кроме тех, что указывали на Лайла Фиске. Ни чужих отпечатков пальцев, ни подозрительных волокон, ни волос. Я до кухни дойти не могу, чтобы не оставить за собой уйму улик. А волосы и вовсе нахожу там, где никогда в жизни не бывала. Зато в машине не нашли ничего. Никаких следов отца Эмери, лучшей подруги или коллеги.
Если не считать крови, машина казалась чуть ли не стерильной.
Понятное дело, что любые следы Лайла все сочли крайне подозрительными. К тому же, Тафт сказал, что это не первое убийство парня. На его счету уже есть одно.
Прикусив губу, я поборола очередной приступ тошноты и подошла еще ближе. Однако я была права. Фиске этого не делал. А вот настоящий преступник прекрасно знал о том, как ведется расследование на месте преступления. Уж точно ему хватило знаний, чтобы повесить убийство на Лайла.
Я открыла дверь. Может быть, дело в том, что я не помню, когда ела в последний раз, или в том, что меня измучили переживания за Пип, или даже в том, что совсем недавно меня затискал ребенок-переросток, но мое лицо опять оказалось на земле. Причем на этот раз без посторонней помощи.
***
— Вы как? — спросил офицер, протягивая мне бумажный стаканчик.
Мы были в клетке с оружием, боеприпасами и ящиками с документами. Пахло здесь металлом, пылью и порохом, а это куда лучше, чем пахло от машины Эмери. Я боялась, что аромат смерти больше никогда не выветрится из ноздрей. От одной только мысли желудок опять свело. Изо всех сил я боролась с тошнотой, но проиграла.
Офицер пинком подвинул ко мне мусорное ведро, а я упала на колени и стала издавать самые унизительные звуки рвоты, какие когда-либо слышала от человека или животного. От металла отдавалось эхо, которое эти кошмарные звуки одновременно приглушало и усиливало.
Не обращая внимания на смех снаружи клетки (поглазеть на зрелище собралось несколько копов), я вытерла рот рукавом и села обратно на стул. Зато теперь у меня есть несколько интересных заготовок для игры «Я никогда не».
***
Куки написала мне, что берет некоторые документы домой, и попросила забрать их, как только я вернусь.