Вернувшись в реальность, он провел рукой по лицу.
— Чуть дальше по дороге есть поле для гольфа и теннисные корты.
Я кивнула:
— Мистер Адамс, в разговорах с вами Эмери не упоминала о том, что ее что-то волнует? Может быть, ее кто-то преследовал или звонил и бросал трубку? — Я помолчала, давая ему время пережить очередную волну скорби, и продолжила, только когда ему удалось подавить слезы: — О чем угодно, что могло бы навести на мысль о грозящей опасности?
Плечи мистера Адамса затряслись, и он откашлялся в платок.
— Нет, — сказал он, придя в себя, — не упоминала. По крайней мере я ничего такого не слышал.
— Вам не показалось, что в последнее время она чем-то обеспокоена?
Поначалу он покачал головой, а потом призадумался.
— Вообще-то, показалось. В последние пару недель она вела себя как-то отстраненно. Наверное, была даже расстроена.
— Не говорила почему?
— Нет, а я и не расспрашивал. Не хотел давить. Сказала только, что у нее какие-то проблемы на работе.
— В больнице?
— Да. Она работала администратором. — От гордости черты лица мистера Адамса смягчились. — Была самым молодым администратором за всю их историю.
— Я об этом читала. Должно быть, вы ею очень гордились.
— Милочка, я гордился этой девочкой на каждом шагу. Чудесный был ребенок. А это уже кое-что, учитывая, какое у нее было детство.
— Детство?
— Ну, знаете, всякое бывало. Подлить?
Он явно намеренно менял тему, тем более что к кофе я даже не притронулась.
— Мистер Адамс, любая информация, даже если вам она кажется абсолютно незначительной, поможет мне выяснить, кто это сделал.
Он опустил голову.
— Я сам виноват. Надо было быть построже с пацаном.
— С каким?
— Я про тезку своего. Про сына. Нет у него той силы воли, что была у нас с Эмми. Все, что у меня есть, я заработал тяжким трудом. Для сына мне всегда хотелось лучшей жизни, чем была у меня. Оказалось, я неплохо умею вести дела, и уже в юном возрасте стал весьма успешным бизнесменом. Поэтому Младший рос, ни в чем не нуждаясь. Наверное… В общем, моя жена, упокой Господь ее душу, постоянно говорила мне перестать ему потакать, но я был вечно занят. Да и проще всего было опустить руки.
— То есть ваш сын не знал запретов.
— И вырос напрочь избалованным. Никогда в нем не было той решительности, какая была у нас с Эмми. Вечно он ввязывался в какие-то сомнительные авантюры и терпел одну неудачу за другой. В конце концов я перестал вливать деньги в его схемы. Брак его развалился, а потом мать Эмми умерла.
— Как? — спросила я.
— От рака груди. Хорошая была женщина. Слегка упрямая, зато с головой на плечах. От обоих Эмми взяла самое лучшее. Была сообразительной, изобретательной, умела решать любые проблемы. Не боялась рисковать, но всегда взвешивала свои шансы, а потом придумывала жизнеспособный план. Умная была девочка. По-настоящему умная.