Пошатываясь, я встала, молча подошла к Дансити, сидевшему передо мной с обвязанным горлом, и тихонько приложила руку ко лбу юноши. Машинальным движением я проверила, есть ли у него жар, и, кажется, подумала, что нужно приготовить ему лекарство.
Дансити испуганно вздрогнул, и мочки ушей у него покраснели. Я заметила это, но не восприняла сознанием.
Лоб у него был горячий и влажный. Приготовить лекарство для этого юноши, который, не считаясь с болезнью, поспешил ко мне с печальным известием, - вот единственное, что я могла перед лицом поразившего нас несчастья.
После осуждения сэнсэя власти передали всех его учеников ученому Мунэтэцу Мороката. Первым отправили в Киото господина Яситиро Миядзи, за ним настал черед Гэнсиро Усуси и других. Но вскоре молодые люди один за другим вернулись на родину. Господин Яситиро подал властям прошение:
"Будучи направлен в Киото для обучения у Мунэтэцу Мороката, я пытался учиться, однако никаких знаний не получил, а посему впредь от посещения лекций отказываюсь и прошу отныне жалованья мне не выплачивать..."
- Другие юноши последовали примеру господина Яситиро и тоже подали такие же заявления. Вот уж когда наши власти действительно осрамились... - сообщил мне Тёдза, сын старика Игути. Этот мрачный человек никогда не навещал меня, казалось, почти умышленно избегал, однако сегодня, не в пример обычаю, приехал, чтобы поделиться этими новостями.
- Как бы их не наказали еще более жестоко... - сказала я, наливая чай сидевшему на веранде Тёдза.
- Ни угрозами, ни самыми страшными наказаниями нельзя заставить людей изменить своим убеждениям... - ответил он с холодной и упрямой усмешкой.
Я тихонько отвела взгляд. Я высоко ценила верность нашей семье, которую Тёдза сохранял на протяжении всей своей жизни. Но почему-то у меня не лежала к нему душа, я не питала к нему таких теплых чувств, как к старику Игути. В его обществе мне было не по себе, он внушал мне смутную неприязнь.
Наступило лето, и наказание, которого я так боялась, обрушилось на молодых учеников сэнсэя.
Тяжелее всех досталось господину Яситиро, его приговорили к изгнанию из города и затворничеству в бухте Уса, в краю Такаока.
Господин Яситиро был любимым учеником сэнсэя; сэнсэй возлагал на него самые большие надежды. Известие о ссылке господина Яситиро было для сэнсэя страшным ударом, он метался по комнате и стонал, как раненый зверь.
- То вскакивал, то вновь садился к столу, ничего не ел, и всю ночь просидел неподвижно, глотая слезы... - рассказывал Дансити. - У господина Яситиро жива только мать; наверно, сэнсэй страдает, представляя себе ее горе... - добавил он.