— Я бы места себе не находил, если бы не услышал.
— Подольше с ней гуляй, не опускай руки, а рот держи на замке.
— Понял.
— А теперь поцелуй меня на прощание.
Берни поцеловал. Я думал, он клюнет ее по-быстрому в щеку, но Ливия решила иначе. Наконец оторвавшись от него и открыв глаза, она заметила:
— На случай, если заинтересуешься, у меня много всяких собственных находок.
— Боюсь, сердце не выдержит.
Ливия расхохоталась, но вдруг осеклась. Бывают моменты, когда я совершенно не понимаю людей, — это был один из тех случаев.
Мы следили за Уинклманом от дома Ливии. Он проехал несколько кварталов, свернул на главную улицу Поттсдейла, остановился у забегаловки, где продавалась еда навынос, и скрылся внутри.
— Разыгрался аппетит, — прокомментировал Берни. Мы встали за машиной Марвина, вышли на тротуар и принялись ждать. — Подольше гулять, не опускать руки, держать рот на замке. Легко сказать, — бормотал напарник.
Уинклман вышел с коричневым пакетом в руках, в котором был сандвич с колбасой и луком, но я старался об этом не думать. Жизнь полна разочарований. Вот и на этот раз тема колбасы всплывала снова и снова, но я не получил ни кусочка. Пришлось гнать от себя эти мысли. Уинклман заметил нас и замер.
— Берни? — Он провел ладонью по лысине. — Вот так сюрприз!
— Мне надо сказать вам кое-что, — обратился к нему напарник. — Во-первых, с вашей слежкой покончено.
— Какого черта? — возмутился Марвин, и по его лицу пошли цветные пятна. — Не понимаю, о чем вы говорите. — Он покосился в мою сторону и на всякий случай отступил на шаг. Моя пасть как-то сама собой широко открылась.
— Вы следите за человеком, который к вашему делу не имеет никакого отношения. Такие вещи, как ничто иное, выводят из себя окружного прокурора. За это его и выбирают.
— Окружного прокурора? Что за ерунду вы несете?
Берни рубанул рукой по воздуху. Этот жест я у него не часто замечал.
— Во-вторых, вашим мечтаниям о мести тоже конец.
— Это как так?
— Прикиньте, Марвин: неужели вам кажется, что у вас есть право бросать камни в других?
Рот Уинклмана открылся и закрылся, что для нас всегда служит хорошим знаком.
— Разводитесь и живите дальше, — посоветовал Берни.
— Я считал, что вы работаете на меня.
— По большому счету так оно и есть. Настанет время, и вы будете мне признательны.
— Тогда отдайте мне две с половиной тысячи.
— За вычетом отработанного времени и расходов.
— Отработанного времени?
— Сегодняшнего вечера, — уточнил Берни. — Когда я следил за вами.
Э, да напарник стал несговорчив в денежных вопросах. Почаще бы так!