Сначала ехали по незнакомым мне пустынным улочкам, а затем оказались на магистрали с плотным движением. Берни включил фары.
— Мне показалось, они разговаривали во дворе. Дорого бы я дал, если бы мог узнать, о чем они говорили.
Я покосился на его ухо — то, что было с моей стороны. Прекрасной формы, хорошего размера — разумеется, для человека, — но на что оно годилось?
Мы подъехали к большой развязке у высотных домов в центре города.
— Самая идиотская организация движения в стране, — всегда брюзжал напарник, когда оказывался в этом месте. Он ворчал и на сей раз, выруливая на другую магистраль. Джокко ехал в среднем ряду. Мы следовали за ним скрытно, постоянно оставляя между нами несколько машин. Мы, я и Берни, умеем это очень хорошо.
Прошло много-много времени, прежде чем мы покинули Долину, которая до бесконечности тянется во всех направлениях, и оказались на просторе. Небо из темно-багрового превратилось в черное, засверкали звезды.
— В Млечном Пути сто миллиардов звезд, — проговорил Берни. — А может, вдвое больше. И сто миллиардов галактик во Вселенной. Так вот спрашивается: чем мы занимаемся?
Чем мы занимаемся? Следим за злодеем, который оттузил нас бейсбольной битой, и хотим его наказать. Берни полагалось бы это знать.
Мы пересекли пустыню, темную и безлюдную, если не считать время от времени возникающих вдали городов, которые казались огоньками в корзине. Я упомянул огоньки в корзине, потому что вспомнил, как однажды Леда украшала рождественскую елку — в это время я всегда так разыгрывался, что меня выставляли за дверь, — и Берни включил в розетку шнур попробовать свернутую в корзине гирлянду. Это было в тот период, когда Берни и Леда вроде бы ладили — до того завтрака, когда она пригубила кофе и заявила: «Мне это не подходит». Сначала я подумал, что она говорит о кофе, и Берни тоже так решил.
Джокко свернул с магистрали на двухполосное шоссе, где машин было значительно меньше. Мы на почтительном расстоянии проехали за ним через один из городков-корзин с гирляндой и оказались на дороге, которая принялась петлять среди холмов. Теперь его габаритные огни то исчезали — значит, он скрывался за поворотом, — то снова возникали, когда мы его догоняли. Он перевалил через гребень и снова пропал. Когда мы добрались до вершины, грузовик «Четырех роз» успел преодолеть половину спуска и свернул на проселочную дорогу.
— Направляется на юг, — прокомментировал Берни. С высоты холма нам открылась убегающая вдаль равнина; лучи фар медленно перемещались в ночи. — Очень уж близко к границе. — В этот момент фары потухли, но грузовик продолжал двигаться, я это хорошо видел при свете звезд. — Боже! Куда он, к черту, делся? — воскликнул напарник и тут же добавил: — Кажется, я его вижу: вырубил свет и шпарит по дороге.