На одной из перемен Катя, проходя с Леонидом по коридору, заметила Машу с Дэном в укромном уголке – они явно собирались целоваться. На следующей перемене Катя не утерпела – догнала Машу и продекламировала:
– «Я вас люблю, хоть и таюсь, хоть это труд и стыд напрасный!»
– Пушкин не таился, ты что-то путаешь, – усмехнулась Маша.
– А, да, точно! – дурачилась Катя. – Это ты таишься, а Пушкин бесился. «И в этой глупости несчастной у ваших ног я признаюсь!»
– Можно уже перейти на прозу? – резко остановилась Маша.
– В прозе это называется – роман. И название у него такое, представь – «Маша поумнела и замутила наконец с Дэном»!
– Я такого не знаю, – щеки Маши слегка порозовели.
– Это новинка, еще пишется.
– А как ваш с Гошей роман? – перевела стрелки Маша.
– А наш, кажется, дописан, – Катя сказала это нарочито весело, но Маша заметила, как погрустнели при этом ее глаза.
– Кать, так нельзя! – строго сказала она. – Вы должны поговорить. Спокойно, честно все выяснить.
– Честно – это не про него, – вздохнула Катя. – Я бы и рада… Но он таскается всюду с этим стремным мужиком. Ведет себя странно. Я спрашиваю – Гоша, в чем дело? А он – ни в чем, все хорошо. Вот пусть и валит, раз хорошо!
Маша не нашлась что ответить.
Следующим уроком шла мировая культура. Отец Дэна оказался неплохим учителем, да и ему самому понравилось вести уроки. Но вот сам Дэн был недоволен. Он не без оснований считал, что отец нарочно устроился в школу, чтобы держать его под контролем, а уж этого он вытерпеть не мог. Отношения между отцом и сыном понемногу портились, а сейчас эти двое столкнулись у двери в класс.
Дэн сразу остановился.
– Тебе сюда, кажется, – мягко напомнил Олег.
– Я сам могу решать, куда мне, – с вызовом ответил Дэн.
– Дэн, это перебор…
– Перебор – это у нас семейное, – съязвил сын. – А то что, «пару» мне влепишь?
С этими словами он повернулся и пошел по коридору. А Олег в полном ступоре поплелся в класс. Такого его сын не позволял себе никогда…
* * *
Петр очнулся в больничной палате. Рядом суетилась медсестра, а сын со скучающим видом сидел в кресле у двери. Увидев, что отец пришел в себя, Павел пересел к нему на краешек постели и улыбнулся:
– Ты как? Получше?
Петр сразу вспомнил, что произошло. Лидия, Сонечка… Боль в груди…
И тут он увидел в дверном проеме женщину в темном платье. Высокая, стройная, с длинными волосами и карими глазами, она очень напоминала Лидию. Женщина стояла, сложив руки.
– Кто эта женщина?!
– Где? – Павел повернулся. – А, Софья, кто же еще.
– Сонечка! – на глаза отца навернулись слезы. – Она вернулась?