Артем поправил кусок старой газеты так, чтобы закрыть щель между досками. Он уже решил было подняться, но его взгляд остановился на Давиде. Тот чему-то улыбался во сне. Нешироко, одними уголками губ. Его ресницы дрожали, а тонкие пальцы сжимали край одеяла.
Артем улыбнулся и легонько тронул рукой темные волосы. То, что он считал умершем, то, чему уже никогда не дано было вырваться наружу, вдруг ожило и замерцало в душе теплым светом. Нет, это была не любовь к Давиду. Он просто снова начал замечать красивое. Вчера это была музыка и стоящая в голубом платьице Зойка. Сегодня спящий Давид. Родители старались развить в нем любовь к прекрасному. Музеи, концерты классической музыки, спектакли. Глупый юный Артем сопротивлялся, не понимая, зачем ему все это. Но потом это самое прекрасное захватило его. Оно заполнило его своей чистотой, и он уже не смог оставаться к нему равнодушным. Авария убило в нем все. И чувство прекрасного тоже. Он перестал слышать музыку в картинах и перестал видеть картины в музыке. И вот теперь, любуясь спящим другом, он слышал музыку. Светлую и немного грустную. В его душе тихо играла скрипка…
— Ты шо? — открыл один глаз Давид.
— Ничо, — пожал плечами Артем. — Но лезть к тебе с поцелуями мне все равно не хочется.
Он широко улыбнулся, шлепнул ладонью друга по лбу, надел футболку и штаны, сунул босые ноги в ботинки и вышел из комнаты.
Розы на кухне не было. На столе стоял остывший чай и два куска белого хлеба с тонким слоем масла. Артем подошел к комнате Розы и Евы, стукнул два раза в дверь и, не дожидаясь ответа, отрыл ее.
Артем уже бывал в этой комнате. Обстановка в ней была такая же скудная, как и в остальных помещениях. Две панцирные кровати, застеленные лоскутными одеялами, трюмо без зеркала и небольшой сундук. У кровати, где спала Роза, стояла старая Зингеровская швейная машинка.
Ева была ровесницей Розы, но казалась совсем старухой. После смерти мужа она немного сошла с ума и теперь почти не выходила из своей комнаты. Целыми днями она сидела, уставившись в серую стену, и молчала. Роза кормила ее, расчесывала ее седые кудрявые волосы, стирала и меняла белье.
Ева, как обычно, сидела на кровати и не реагировала на вошедшего Артема. Роза, стоящая у своей швейной машинки, вздрогнула и, отвернувшись, вытерла лицо передником.
— Тет Роз, ты чего? — Артем остановился у двери.