Когда дверь закрылась, Артем повернул голову в сторону Давида, тихо чертыхнулся и накрыл его одеялом.
В больничном покое был полумрак. Пахло лекарствами и хлоркой. Артема встретил молодой врач и, выслушав причину его прихода, пошел поднимать бригаду скорой помощи.
У Евы оказался сердечный приступ. Осмотрев больную, врачи уложили ее на носилки и унесли в карту скорой помощи. После того, как врачи ушли, Артем направился было к выходу, но Роза его остановила.
— Артем, нужно поговорить, — серьезно сказала женщина.
— Мама Роза… — Артем мялся у двери. — Давай не будем. Ты все не так поняла.
— Что я не так поняла? — подняла брови женщина. — Додик совсем голый в обнимку с тобой в кровати может значить что-то другое?
— Он не в обнимку… вернее, в обнимку, но он не… Черт! — Артем развернулся и, подойдя к кровати Евы, плюхнулся на нее. — Понимаешь, мам. Я люблю его. И как брата, и как друга, и еще как… Я сам не знаю, как это произошло.
— Ты соблазнил моего мальчика! Моего чистого, светлого мальчика до греха довел, — Роза заплакала. — Горе мне! Как теперь людям в глаза смотреть! Как ты мог? Я тебя как родного приняла. Полюбила, как сына, а ты моего мальчика погубил!
— Мама! — на пороге стоял Давид. — Артем ни при чем. Это я первым к нему стал приставать. Я люблю его, мама!
— Сынок! — в глазах Розы было удивление и испуг. — Что ты такое говоришь? Он парень, Доденька! Ты не можешь его любить!
— Почему? — Давид стоял в дверях, нервно кусая губы.
— Так… — первым пришел в себя Артем, — во-первых, нам нужно закрыть двери. Тут, конечно, все свои, но, думаю, слышать про это никому не стоит, — Давид кивнул и закрыл дверь. — Во-вторых, мама Роза, я тебя понимаю. Я сам бы любому по морде двинул, если бы мне пару месяцев назад сказали, что у меня будет роман с парнем.
— Ты просто запудрил моему мальчику голову своими рассказами о будусчем. Зачем ты ему врал? — спросила Роза.
— Мама, он не врал. Это правда! — топнул ногой Давид. — И прекратите во всем винить Артема!
— Ты веришь, что он пришел из будусчего, де знал твоего отца? — приподняла брови Роза.
Артем встал, подошел к Розе, снял с шеи веревку с шекелем и протянул ей.
— Вот… Это осталось мне на память от Иосифа. Он хранил эту монетку всю жизнь. И еще фотографию. Я по этой фотографии тебя с Давидом и узнал, — женщина удивленно смотрела то на монету, то на Артема. — И еще… Мама… так случилось, что мы влюбились. Мы никому не можем довериться. Я не прошу нас понимать, мам, но кто, как не ты, можешь принять нас такими?