Для писателя стояла односторонняя метка — только на вход, чтобы не лез к опасным соплеменникам. Соплеменников писателя на дороге имелось четверо. Девушка и три парня. Все конные.
Ан-Амирон оценил обстановку и ту опасность, от которой пришлось загораживаться. М-да… Надо было поконкретнее разобраться с Баськиным бормотанием, если напарник помнит, что набормотал. Кого должно погубить любопытство? Охотника, возжелавшего лично пообщаться с порождением неадекватной фантазии, или само порождение?
Попаданка защищала себя от магического воздействия тем самым способом, который был описан изобретательницей «единодраков», но в другом романе — о попаданах. В соответствии с теорией автора, девушка себя «экранировала». На голове попаданки красовалась кастрюля. Из-под кастрюли, на манер кольчужной защиты свешивалось полотенце. Судя по длине и пухлости — банное. Ошибиться было невозможно. «Весталка». С тем же успехом попаданка могла бы написать себе определение классификации на спине и на груди, чтобы все видели.
Ничего кроме умиления «защитный кастрюльный контур против ментального воздействия» не вызывал. Может, автор посудной идеи вырос в неблагополучной семье? Нальдо читал, что жительницы Изнанки порой обеспечивали свою неприкосновенность с помощью сковородки, скалки, и что совсем страшно — утюга. Но то была неприкосновенность физическая. А вот, чтобы защищать свой разум кастрюлей… Охотник решил не ломать голову, и заглянуть попозже в подробные исследования. Весьма возможно, что кастрюля являлась продолжением темы бытовой обороны, но в романтическом стиле, которого требовали любовные романы.
Не считая нетипичного головного убора, «весталка» от прочих девиц Мутного Места отличалась мало. Даже реализованная избыточная привлекательность не зашкаливала выше стандартного уровня.
«Данайцами» оказались два парня с реализацией магов, один из них — достаточно сильный, и эльфореализованый попадан безо всяких дополнительных способностей, но вполне приличной внешности. Кое-какие перегибы в его облике присутствовали — уши длинноваты, но в целом попадан был не слишком вычурный. «Светлый эльф», — определил Нальдо.
С «данайцами» всё было ясно и понятно. Им избыточной привлекательности девицы хватило с головой. На попаданку вся троица кидала страстные взоры. Страстные, но печальные. Влипли.
Эх, уточнить бы у Баськи, что же всё-таки означала та фраза о кошке. Но талантливый интуит был занят. Он, если это можно так назвать, беседовал с противником.
Похоже, Нальдо поспел как раз к передышке в сражении. Стороны приступили если не к переговорам, то к разговорам. Хоббиты смирно сидели на лошади и улыбались. Сильмэ держала под уздцы кобылку и дожидалась конца перепалки. Даже не отвлеклась на появление Охотника.