— Сейчас посмотрю.
Аня замолкает и садится за свой стол.
День выдался слишком насыщенным для понедельника: две внутренние встречи и одна внешняя, которая закончилась в 16–00. Я даже собиралась поехать домой, как мне позвонил Рябинов и сообщил, что Петрович внезапно решил созвать совещание в 17–15. Я хотела было сослаться на плохое самочувствие, но здравый рассудок настоятельно рекомендовал этого не делать. В конце концов, никто не отменял возможности (пусть и призрачной) моего повышения.
Ровно в 18–00 мозг перестает воспринимать любую информацию. Петрович что-то вещает, а я отстраненно смотрю на экран мобильного телефона. Конечно, это не остается незамеченным: генеральный даже сообщает всем присутствующим, что «Варнас, похоже, не интересуют плановые показатели». Тщеславие рассыпается в проклятьях: с какой стати они должны меня интересовать? Первый квартал еще не закончился, а мое управление уже выполнило полугодовой план! Рябинов спешит вступиться, но Петрович сразу же его осаждает:
— Виктор, не утруждайтесь. Никто не сомневается в том, что вы всегда на стороне своей любимицы.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не послать генерального куда подальше. Что он себе позволяет? Любимицы? Умом тронулся?
— Я всегда на стороне профессионалов, — с каменным лицом отвечает Витя.
— Ну да, конечно, — с мерзкой улыбочкой произносит Петрович.
Встречаюсь взглядом с Орлом: он ликует. И как я сразу не догадалась?! Ландышева ему нажаловалась, и тот, как подобает настоящему джентльмену, накрутил своего дружка. Теперь нам с Витей не поздоровится… Гоша громко откашливается, и присутствующие сразу же поворачиваются в его сторону.
— Грипп, — он одаряет всех фирменной улыбкой.
Рябинов, как ни старался, не смог придумать достойную отговорку, чтобы отказаться от ужина. Как только мы садимся за столик, я изливаю на него праведный гнев.
— Я же тебе говорила: этот старый хрен что-то задумал. Почему ты меня никогда не слушаешь?
— Хрен? Где твои манеры? — он смеется.
— Да хватит уже! — я слишком устала, чтобы сдерживать эмоции. — Прекрати делать вид, будто ничего не происходит. Ты же говорил, что доверяешь мне!
— Успокойся, — он вмиг делается серьезным. — Ничего не происходит. И я тебе доверяю.
Хочу возразить, но не произношу ни слова. Витя выглядит измученным: красные глаза, глубокая морщина поперек лба, желтоватый цвет лица. А тут еще я со своими претензиями! Чувство вины открывает правый глаз, и по спине пробегают мурашки.
— Прости, — спешу извиниться я. — Последнее время я какая-то нервная.
— ПМС? — он изображает не очень убедительную улыбку.