— Конечно, знает, он же не дебил. Поэтому тебе ничего и не сказал. Зачем тревожить свою любимицу? Умоляю, не стоит все усложнять и бежать к нему с расспросами: он сам тебе все скажет, когда посчитает нужным. Ты ведь умная.
Сомнение собирает вещички: все ясно, как день, так что нет нужды оставаться в глубинах моей встревоженной донельзя души. Гоша явно мне льстит: была бы я умной, давно бы проработала свои действия на несколько ходов вперед. Но я этого не сделала, потому что до последнего сомневалась в намерениях Петровича — до того самого момента, пока меня не ткнули лицом в очевидное. И кто это сделал? Вездесущий Шаров! Вот кто продумывает все наперед, вот кто знает все секреты, вот кто может позволить себе фирменную улыбку в любой ситуации… А я… Сижу перед ним, как кролик перед удавом, и таращусь на Джоконду, которая смеется надо мной.
Высокий блондин выставляет на стол заказ: айриш-бокал с латте, апельсиновый сок в граненом стакане, чашку эспрессо и стопку с зеленоватой жидкостью, которую Гоша сразу же выпивает залпом.
— Полегчало? — спрашивает блондин.
— Да, — отвечает Гоша, чуть поморщившись. — Спасибо, Серый.
— Зачем ты мне помогаешь? — интересуюсь я, когда мы снова остаемся наедине.
— Не знаю. Ты мне нравишься.
Нравлюсь? Тщеславие хлопает в ладоши, но сразу же получает подзатыльник от здравого рассудка: в симпатии со стороны Шарова нет ничего хорошего — все знают, каким образом его симпатии реализовываются. Как выяснилось, я не умею продумывать все наперед, но я умею весьма убедительно изображать равнодушие, чем и стоит сейчас заняться.
— Чем же?
Мой голос звучит более чем бесстрастно, и Гоша чуть морщится — совсем так же, как после выпитой зеленой жидкости. Здравый рассудок хвалит меня за отличное актерское мастерство и советует продолжать в том же духе.
— Мне просто нравится, что ты мне нравишься, — произносит он после минутной паузы.
— Что, прости? — изгибаю бровь.
— Мне нравится это чувство. Где-то в глубине души я хочу тебя, но это не суть. И это бы все испортило.
Тщеславие, оправившись от подзатыльника, больше не хлопает в ладоши, а топает ногами, требуя немедля осадить наглеца. Актерского мастерства оказывается недостаточно, чтобы скрыть возмущение.
— Только не надо убеждать меня, что ты мне не отдашься! Я не такой тупой, чтобы быть уверенным в обратном, — Гоша смеется. — Предпочитаю просто наслаждаться. Издали. Вот, например, твой парфюм — тебе же нравится его запах?
Утвердительно киваю.
— Но ты же не будешь пить из флакона, правда? Ты всего лишь нанесешь его на кожу и будешь наслаждаться ароматом.