Джулиан поцеловал Линн руку и выскользнул на террасу. Девушка несколько раз задумчиво свернула и развернула веер и скривилась:
— Это здесь что, любимое развлечение? Охота за женихами?
— А чем еще заняться девушке из благородной семьи? Не у всех же такая насыщенная жизнь, как у тебя, Линн…
— Рейнард, только из уважения к тебе я не сочту это оскорблением…
— Прости.
В этот момент на них буквально обрушилась дама, излучающая ослепительное сияние. Ее оранжевое платье с норковым палантином было не столько украшено драгоценностями, сколько увешано ими, как майское дерево гирляндами. Камни сверкали у нее на шее, руках, в ушах, гроздьями свешивались с прически.
— Сударь, — воскликнула она, лихорадочно блестя ярко-голубыми глазами, — мы с вами встречались раньше, не так ли? Я точно помню, что видела вас, у меня идеальная память на лица, погодите, дайте вспомнить…
— Возможно, — не стал спорить Рейнард.
— Ах, ну конечно же! Третьего дня здесь, в Эрве, я выезжала в своем ландо, а вы помахали мне рукой!
— Это было вчера, — бесстрастно возразил виконт. Теперь он вспомнил ее, «благородную госпожу Эрмеллу из Катены», проклятье городских улиц. Но когда она успела его заметить да еще решить, что он ей помахал рукой, — так и осталось загадкой. Леди Эрмелла принялась вдохновенно рассказывать ему какую-то историю, участников которой Рейнард, по ее мнению, должен был знать, затем, прервавшись на полуслове, сообщила, что у нее раскалывается голова, что вечер отвратителен и ей просто необходимо отдохнуть. Рейнард даже не стал предлагать ей свою помощь, такую неприязнь эта женщина в нем вызывала. Леди Эрмелла, некстати похвалив скромность Линн, ушла, обмахиваясь палантином.
— У меня от нее точно сейчас голова заболит, — пробормотала Линн. — Это не женщина, а витрина ювелирной лавки. Притом явно сумасшедшая.
— Не совсем так. Ты обратила внимание, как сужены зрачки ее глаз?
— Ты в самом деле полагаешь, что кто-то станет смотреть на ее глаза? И что с того, кстати?
— Это объясняет излишнюю экзальтированность и странное поведение. Она принимает опиум.
— Господи, зачем?!
— Вероятно, как успокаивающее. Это довольно распространенное среди знати средство…
— Я бы не назвала ее спокойной, скорее наоборот.
Рейнард пожал плечами.
— Не могу сказать, что хорошо в этом разбираюсь, но таких женщин видел довольно много. Мне жаль их.
— Никогда не считала, что глупость достойна жалости, — вздернула брови девушка.
— Кто знает… — Рейнард краем глаза увидел, как Бертран Эрвский выходит из зала, и насторожился, сам не понимая, почему. Мало ли что могло понадобиться графу в собственном доме… Однако интуитивное беспокойство не давало отмахнуться от замеченного. Молодой человек сжал руки Линн и проговорил: