Когда слуга, по моей просьбе, вышел за шубой, она всё ещё оставалась лежать на снегу, но собаки возле неё уже не было.
Слуга отряхнул шубу от снега и повесил в шкаф вместе с другой верхней одеждой.
Утром следующего дня меня до смерти напугали крики слуги.
— Господин барон! Господин барон! — вопил он что есть мочи. — Вставайте! Ваша шуба взбесилась!
Я молниеносно вскочил с постели и выбежал в переднюю. Там я увидел, что вся моя одежда разорвана в клочья и валяется на полу, а шуба упражняется над моим парадным мундиром.
Мне ничего не оставалось, как схватить пистолет и выстрелить в неё.
Надо сказать, она тут же утихомирилась и больше никогда не бушевала.
Степи российские и леса вряд ли знали когда-нибудь такого охотника, как я. Поверьте, слава о бароне Мюнхгаузене, непревзойдённом охотнике, ещё долго будет жить в тех краях.
Многие в России, наверное, до сих пор помнят мою охотничью историю, связанную с зайцем.
Сразу скажу: заяц этот был необыкновенный. Два дня подряд я гонялся за ним, не слезая с лошади, по лесам, полям и оврагам.
Этот заяц оказался невероятно быстроногий. Он всё скакал и скакал — и хоть бы присел отдохнуть. А мне ну просто никак не удавалось приблизиться к нему на расстояние выстрела.
Наконец, на третий день я всё-таки подстрелил его.
Заяц упал. И что вы думаете, я обнаружил?
Под брюхом у моего зайца было четыре лапы, а на спине — четыре других. Когда две нижние пары уставали, заяц мой, как ловкий пловец, умеющий плавать и на животе, и на спине, переворачивался, и тогда обе новые пары несли его вперёд с ещё большей быстротой.
Никогда после не пришлось мне встречать такого зайца.
Случилось однажды, что во время охоты я набрёл на озеро, кишмя кишащее дикими утками. День уже клонился к вечеру, и у меня оставался только один, последний заряд дроби.
Понятно, одним выстрелом всех уток мне не заполучить. А я собирался пригласить большую компанию друзей и угостить их дичью, — мои обеды и ужины славились на весь Санкт-Петербург.
И тут я вдруг вспомнил о кусочке сала в охотничьей сумке, уцелевшем от завтрака, который я брал с собой.
Отличнейшая приманка для уток! Привязываю сало к концу длинного собачьего поводка, шнурки которого я расплёл, удлинив его таким образом раза в четыре, и, укрывшись в прибрежных камышах, закидываю приманку в воду. С радостью наблюдаю, как ближайшая 4 утка быстро подплыла и проглотила её.
За первой вскоре последовали все остальные, и так как прикреплённый к шнуру скользкий кусочек сала очень быстро выходил сзади, то его проглатывала следующая утка, и так все, одна за другой.