Это очень понравилось дамам, а граф, очарованный моей удивительной ловкостью, попросил меня принять лошадь в подарок.
Я искренне поблагодарил своего друга и сказал, что давно ищу подходящего скакуна.
На следующий день я отправился в поход — в это время в Турции шли ожесточённые бои.
Скромность не позволяет подчинённым приписывать себе великие подвиги и победы, которые обычно становятся достоянием королей, никогда не нюхавших пороха и не видевших в глаза бранного поля. Поэтому у меня нет особых притязаний на славу, добытую в крупнейших боях с неприятелем, — я ведь человек скромный.
На войне с турками под моей командой находился гусарский полк.
В одном из жарких боёв мы наголову разбили неприятеля и захватили его крепость. Я, конечно же, первый ворвался в неё.
Мой разгорячённый конь тяжело дышал, и мне надо было срочно напоить его. Я подскакал к колодцу. Он жадно, не отрываясь, всё пил, пил и никак не мог утолить свою жажду.
Так прошло несколько часов. Наконец, мне надоело сидеть в седле, и я захотел немного размяться. Но каково же было моё удивление, когда почти у самых своих ног я увидел озерцо.
Только сейчас я обратил внимание на какой-то странный плеск, раздающийся позади меня. Обернувшись, я с ужасом увидел, что у моей лошади нет задней части и вода, которую она пьёт, вся из неё тут же выливается, не задерживаясь в желудке и не утоляя её жажды. Как же это могло случиться? Для меня это оставалось полнейшей загадкой, пока не прискакал один из моих солдат и не рассказал мне следующее.
Когда я с толпой бегущих врагов ворвался в крепость, турки внезапно опустили предохранительную решётку у ворот и этой решёткой начисто отсекли заднюю часть моего коня. Эта задняя половина, брыкаясь и разгоняя неприятеля, какое-то время оставалась у ворот, а затем ускакала на ближайший луг. Там я её и нашёл среди молодых жеребят, с которыми она мирно развлекалась.
Немедленно я послал за военным врачом. Так как ниток у него не было, он, недолго думая, сшил обе половины моей лошади тонкими лавровыми ветками. Рана благополучно зажила, обе половины срослись, а ростки лавра пустили корни в её теле.
Вскоре у меня над седлом образовался целый шатёр из лавровых листьев, сидя в котором я совершил немало удивительных подвигов.
То, что я вам сейчас расскажу, может показаться неправдоподобным. И тем не менее поверьте: человек, способный укротить такую лошадь, как моя, может ездить верхом не только на ней, но и на пушечных ядрах.
Словом, дело было так.
Мы осаждали какой-то турецкий город, и нам важно было получить точные сведения о наличии пушек в крепости. Но пробраться туда, сквозь все форпосты, караулы и укрепления, было почти невозможно. Да и вряд ли нашёлся бы храбрец, который попытался бы сделать это. Лично я считал такую затею бессмысленной. Поэтому, с присущей мне находчивостью, я решил действовать иначе.