— Бедный малыш, — что он только вытерпел! Такой наш маленький воробышек… До последней минутки на маму смотрел. Смотрел и глазками мамочке говорил: ты мне уж, мамочка, не поможешь. Эти его глазки — как они просили! Рот у него, прежде чем глаза навсегда закрылись, двигался. Наверное, мне мой маленький воробышек хотел что-нибудь сказать… Наверное, с нами прощался. Отца уж не увидел. Поводил глазками по комнате, посмотрел минутку на дверь — знал ведь, что оттуда приходит отец, — а потом посмотрел снова на меня, как будто бы спрашивал: где же он? Я сказала ему: «Придет, Франтишек, придет! Придет папа и пожалеет нашего мальчика».
Мать теперь расплакалась в голос, и Бобеш тоже. Он опомнился, когда вошли дедушка с отцом. Бобеш удивился, как необычно серьезно смотрит отец. Его загоревшее лицо было небритым и бледным. Он опустился на одно колено у люльки, положил свою большую руку на лобик малыша, молча на него минутку посмотрел, потом посмотрел на мать и тоже заплакал.
— Значит, мы уже Франтишека и не увидим, — проговорил он со слезами.
Бобеш еще никогда не видел, как плачет отец. Он плакал совсем по-другому — не так, как мать или бабушка. Глаза он платком не вытирал, вытирал их рукой, краем ладони. Потом Бобеш заметил дедушку. Он тоже плакал, и рот его, хотя и был закрыт, двигался, усы — тоже.
На следующий день отец принес маленький белый гроб. Мать постелила в нем, как в люльке. Она обмыла Франтишека, переодела в чистое белье. И, когда надевала ему на ножки белые чулки, на пальчике ноги стал виден незаживший нарыв.
— Смотри, мама, нарыв у Франтишека еще не зажил.
— Теперь ему уже не больно, Бобеш.
— Теперь у него уже ничего не болит, мама?
— Ничего, милый Бобеш. Теперь он отмучился.
Франтишека положили в гроб.
Бобеш хотел погладить его по головке, но сразу же отдернул руку:
— Мама, он холодный.
— Наш маленький воробышек! Бедный малыш…
— И он больше никогда не откроет глаза?
— Никогда.
— И его закопают в землю?
— Да.
— Мама, и он взаправду ничего не чувствует и никогда не проснется?
— Нет, Бобеш, никогда.
— А что с ним станет?
— Постепенно он будет растворяться в земле и через несколько лет растворится совсем.
— Как это, мама, — растворяться?
— Так, уходить в землю.
— А что из него в земле будет?
— Он превратится…
— Во что?
— В землю. — Потом мать взяла Бобеша на руки и сказала ему: — Когда ты вырастешь, Бобеш, большой, будешь такой, как отец, ты сходишь на кладбище, подойдешь к могилке Франтишека — и увидишь там цветы.
— Например, златоцвет, да?
— Например, златоцвет.
— Ну и что?
— Эти цветы берут жизнь из земли, а в той земле, благодаря которой они живут, — в той земле и растворится наш Франтишек.