— Ладно.
— Вот, Бобеш, ты посмеешься! Знаешь, как отец здорово представляет! Вот посмотри-ка на глупого Гонзу, какой он щеголь. Видишь, какая у него шляпа? По-моему, он очень хорошо получился у отца.
— Послушай, Бобеш, а что делает твой отец? — спросил Якубец. — Я и его давно не видел.
— Утром он был на фабрике, а теперь пришел домой.
— На фабрике? Разве сегодня его дежурство у котла?
— Нет. Отец сегодня ходил не на работу. Он был у фабриканта Дакснера.
— Ага, подожди! Я уже все понял, — оживился вдруг пан Якубец. — Ну, а что сказал отец? До чего там договорились, у этого фабриканта?
— Я не знаю, меня не было дома, когда отец вернулся.
В это время вошла мать Гонзика.
— А, здесь Бобеш! Я вижу, под лестницей стоят двое лыж. А почему ты сидишь, парень, без штанов?
Якубец засмеялся и показал разорванную штанину:
— Посмотри, что сделал он из брюк! Спортсмены!
— Наверное, тебя дома похвалили? — посмеялась Якубцова.
— Где там, дома ничего и не знают! Ребята пришли с горы прямо сюда. Иначе Бобеша награда бы, конечно, не миновала… Ну, какие новости? — обратился теперь Якубец к своей жене. — Договорились рабочие с Дакснером?
— Коваржи мне сказали, что Дакснер никаких условий не принял. Завтра начинается забастовка.
— Вот это правильно! Бастовать! Ты подумай, как все заступились за уволенных! Держатся все вместе. Видишь, что делает организация. Пока рабочие не были вместе, пока не организовались, фабрикант мог с ними делать что хотел, как с рабами. И вот посмотри — они еще выиграют! Господи, если бы они выиграли! Знаешь, какая это была бы поддержка всем нам, маленьким людям!
— Все-таки какое безобразие! Я просто поверить не могу, что больше ста пятидесяти человек останется зимой без работы и без денег! Какое бессердечие!
— Ха-ха, сердце! Тоже скажет, сердце! Его сердце — это мешок денег. Вот где его сердце! Но до них, до злодеев, тоже дойдет черед! Ведь из нас едва…
Якубца прервал звонок.
— Гонзик, пойди открой, — попросил он, а про себя пробурчал: «Кого еще черт несет?»
Когда Гонзик выбежал, Бобеш вдруг заметил, что все стены завешаны картинками из модных журналов. Всюду были нарисованы женщины в прекрасных отглаженных платьях и зимних костюмах. Сам пан Якубец сидел у швейной машинки, над ним очень низко с потолка свисала лампа. Иногда он даже немного ее задевал. Лампа легонько покачивалась, а на противоположной стене двигалась тень от его головы. Бобешу казалось смешным, что тень все время двигается. Создавалось впечатление, будто бы и голова все время на что-то натыкается. Бобеш также заметил, что машинка у Якубца гораздо больше, чем у матери, а утюг, стоявший на длинной и широкой доске возле стены, совсем большой и наверняка тяжеленный. На доске из белого некрашеного дерева был аккуратно разложен раскроенный материал. Он издавал какой-то странный запах, который бывает почти у всех новых материалов. Такая же деревянная доска лежала и на спинке кровати, а под ней (это Бобеш уже знал) спал Гонзик. «Да, — думал Бобеш, — значит, Гонзик не может, как проснется, сразу вскочить с постели. Может разбить себе голову».