Тут ему вспомнился Фриц Хаммер, его сдвинутые брови, его сговор с писарем, и он сообразил, что происходит. Вначале он не хотел этому верить, но вскоре нашел новые основания для подозрений. Почему колонисты тайком уезжали из дому? Ясное дело, чтобы Слимак не подглядел. А почему Фриц Хаммер прогнал Ендрека, когда тот спросил батраков, куда они ездят? Опять-таки, чтобы Слимак не узнал о выгодной работе.
— Ах вы собачьи сыны! — ругнулся мужик, впервые почувствовав отвращение к немцам. Его не удивляло, что они с такой жадностью бросаются на заработки, но возмутило до глубины души, что они хотят скрыть работу на железной дороге, хоть она у всех на виду.
— Хитрые, Иуды! Еще почище евреев!.. — твердил мужик, и сердце его кипело от гнева.
Вернувшись домой, Слимак коротко сказал жене, что работы не получил. Потом решил сходить в колонию к Хаммеру.
Подходя к новенькой ферме, Слимак заметил нескольких немок, копавших грядки в огороде, а возле плетня группу мужчин. Это были старик Хаммер, два незнакомых колониста и веснушчатый еврей, уполномоченный Гиршгольда. По их жестам и пылающим лицам Слимак догадался, что разговор у них очень горячий, а может, даже не разговор, а ссора.
Хаммер тоже узнал мужика, но, видимо, хотел избежать этой встречи. Он повернулся спиной к дороге, пошел со своими спутниками во двор и скрылся в риге.
— Гляди, какой умный! — проворчал Слимак. — Знает, зачем я пришел… Так я же тебя все равно поймаю и все выложу прямо в глаза!
Однако с каждым шагом решимость его ослабевала и, наконец, совсем исчезла.
«У него и вся повадка барская, — думал мужик о Хаммере. — А я что? Бедняк. Скажи ему слово против, он еще, пожалуй, ударит, а я куда сунусь жаловаться?»
— Придется идти домой, — прошептал он.
Однако страх потерять заработок не позволял ему вернуться ни с чем. Он колебался. Ступит несколько шагов, потом обопрется на забор, словно смотрит, как немки копают гряды. Таким образом он понемножку добрался до дома Хаммера, но войти во двор у него не хватило смелости.
В доме колониста было открыто одно окно, и оттуда доносился гул, напоминавший жужжание пчел в улье. Мужик подвинулся ближе и увидел большую комнату, а в ней целую ораву детишек, сидевших на лавках. Один что-то громко рассказывал, остальные бормотали вполголоса. Посредине комнаты расхаживал больной учитель с линейкой в руке, время от времени покрикивая:
— Still![60]
Случайно выглянув в окно, учитель заметил Слимака и подал ему какой-то знак. Через мгновение дети забормотали еще громче, а в комнате появилась дочь учителя с книжкой; время от времени она повторяла звучным, глубоким голосом: