Пока папа припарковывался, мы с братьями поняли, что город – это такой лабиринт, о котором перед сном лучше не думать. Под землей тут все изрыто пещерами и пахнет бензином, а над землей – улочки-улочки-улочки, переходящие одна в другую, и конца им нет.
Мы держали в руках полиэтиленовые мешочки с завтраком, которые нам дала мама. В них было по бутылочке яблочного сока, по шоколадке с коровой на обертке и по бутерброду с яйцом. Большинство братьев уже съели свои шоколадки, и им тут же захотелось пить, так что они сразу открыли и сок.
Но несколько братьев, и я в том числе, были умнее. Наш завтрак оставался в целости-сохранности. Если мы вдруг заблудимся, то по крайней мере не умрем от голода и жажды. При мысли, что тут можно заблудиться, становилось не по себе. У папы не было семи рук, чтобы держать каждого из нас за руку. Поэтому мы путались у него под ногами, наступали на пятки и радовались, что он из-за этого ругался: ведь когда он ругается, мы слышим, что он рядом.
– Это самая красивая площадь в нашей стране, – сказал нам папа, когда мы пробирались сквозь огромную толпу. – Ее уровень сейчас на полтора метра выше, чем раньше. Звучит странно, но так оно и есть.
Это звучало не странно, а бесполезно. Мы хотя и находились на полтора метра выше, чем раньше, но все равно ничегошеньки не видели, потому что нас окружало много-много плащей, курток и длинных пальто. И все они норовили вклиниться между нами. Казалось, они хотят оттереть от нас папу. Они так напирали, что мы с братьями заволновались и начали выкрикивать:
– Папа!.. Папа!..
Как мы обрадовались, когда все в полном составе перебрались на противоположную сторону площади и смогли наконец отдышаться. В тот момент нам больше всего хотелось вернуться обратно к машине, запрыгнуть в нее и мчаться по скоростной дороге туда, где все маленькое, тихое и неторопливое.
Но тут мы увидели мышку. Не знаю, кто ее увидел первым, но мы, все семеро, разом погнались за ней с криками, рассыпавшись между плащами, пальто и куртками. Мышка металась из стороны в сторону, люди бросились врассыпную, а мы с братьями хохотали и улюлюкали, как всегда хохотали и улюлюкали, гоняясь за мышкой дома. По самой красивой площади в стране будто прокатилась волна, а мышка как неизвестно откуда появилась, так неизвестно куда спряталась.
Тут мы очень сильно сами себе удивились, потому что, когда подняли головы, мир оказался уже совсем другим. Папа-то был прежним, но вокруг нас было уже гораздо меньше пальто и плащей, а самая красивая площадь страны оказалась намного красивее, чем нам показалось сначала. И не такой большой. О чем мы друг другу и сообщили.