– Мудрость тэшди уступает лишь ее красоте, – проговорила я на шонгори, склонив голову. – Глупой женщине и в голову не пришел такой простой выход!
– Я тоже додумалась случайно, – улыбнулась Аделин, и мне показалось, будто я увидела сестру, какой она была несколько лет назад. – Но так ведь легче беседовать, верно? – Это сестра моя трещала на любом наречии, как на родном, а меня Создатель обделил способностями к языкам.
– У меня тоже есть сестры, – сказала я с достоинством. – Старшая давно замужем, а младших, когда они войдут в возраст, возьмет мой супруг, потому что они хороши собой и умны, как я, а род наш славится плодовитостью.
– И ты уже подарила тэшу наследника? Прости, если задаю нескромный вопрос, но я не так уж хорошо знаю ваши обычаи…
– У меня пока нет детей, но у моего супруга уже есть двое сыновей от его дар-ари и четверо от разных эр-мори, а дочерей он не считает вовсе. А я всего лишь дар-хамэ, самая младшая из его жен, он взял меня совсем недавно, и меня еще не осенила милость Создателя, – гордо ответила я. – Однако мой повелитель считает, что сыновей ему приносят странствия, а потому всегда берет жен и наложниц с собою и всякий раз привозит домой наследника. Счастливы мы! Другие женщины никогда не видели других берегов и не говорили с чужестранцами, а нам дарована такая милость!
Думаю, Рыжий смеялся бы в голос, услышав такие откровения. Леата – та пофыркивала под покрывалом, а Медда, к счастью, шонгори не знала, выучила пару фраз – и довольно.
Однако Аделин явно поверила мне, и на том спасибо…
– Твоя дочь очень хороша собой и резва, – сказала я, чтобы не молчать. – Когда она вырастет, всякий сочтет за честь посвататься к ней.
– Она еще совсем ребенок, – ответила Аделин, едва взглянув на дочь, причем без особой приязни. – Рано думать об этом.
– Отчего же? Отец пообещал меня в жены тэшу, когда я едва появилась на свет, а сестер моих супруг мой уже берет по мне, – сказала я, потому что знала о таком обычае. – А у вас, я слыхала, родители договариваются о свадьбах еще не рожденных детей. Вот странно! Вдруг вместо девочки родится мальчик?
– Да, но… Ах, только взгляни! – воскликнула вдруг она и привстала.
Я тоже повернулась.
Злобного Твэя ухитрились все-таки оседлать, и Рыжий перехватил повод у конюха, а потом вскочил в седло, по-моему, даже не коснувшись стремени. Твэй заплясал на месте, попробовал было встать на дыбы (а еще, я помнила, у него имелось мерзкое обыкновение опрокидываться на спину и кататься по земле), но всадник осадил его с такой силой, что конь присел на задние ноги и захрипел, задрав голову. Потом он попытался ударить задом, но и этого Рыжий ему не позволил, и, клянусь, злоба в лошадиных глазах сменилась удивлением: не часто, видно, встречались ему наездники, равные Саннежи! А я в очередной раз подумала о том, что для простого бродяги Рыжий слишком уж уверенно держится в седле…