– Я ж говорил, у хозяйки всегда топор под рукой, – довольно сказал Рыжий.
– Именно. И довольно болтовни, спать пора. Кто-то грозился до рассвета выехать!
Маррис пробормотал что-то невнятно, вроде бы пожелал доброй ночи, и отошел подальше.
– Что же это за ведьма такая была… – подумала я вслух.
– Он же сказал – сумасшедшая. Блаженная, должно быть, таких, случается, посещают видения, – ответил Рыжий. – Помнишь, я говорил, что бродяг и нищих теперь тоже без разбору волокут в каталажку?
– Да. Ты упоминал, что прокаженным или побирушкой уже не прикинешься.
– Именно. А жаль, это было бы проще всего… Но теперь окончательно ясно: Рикардо боится… – проговорил он с каким-то странным чувством в голосе. – Он боится не успеть осуществить свой план и не просто застрять навсегда здесь, в этом мире, в уродливом теле, а и вовсе распроститься с жизнью! С одной стороны, это нам на руку: когда кто-то боится до такой степени, он способен понаделать уйму ошибок. Но с другой – он и подозревает всех без разбору, шарахается от собственной тени, поди подберись к нему…
– Непростое дело ты затеял, – обронила я.
– Непростое, – согласился Рыжий. – Но я справлюсь, обещаю. Иначе не будет мне прощения.
– Чьего прощения? – спросила я, но он не ответил.
Путь и в самом деле оказался не слишком долгим, вскоре в воздухе повеяло морем, а там и оно само показалось – я увидела сизые волны с гребня очередной скалы и придержала коня.
– Море-то уже зимнее, – невольно сказала я, когда Рыжий остановился со мною рядом.
– Да, – кивнул он. – Море – зимнее. А берег – ты сама видишь…
Тван согласно фыркнул и переступил по жухлой – не побитой заморозками, а просто высохшей – траве точеными копытами. Недавние дожди скатились с хребтов гор, не напитав землю влагой. Верховые пожары кое-как притушили, и на том спасибо!
– Едем, – сказал Рыжий и потянулся было взять Твана под уздцы, но тот отпрянул и так лязгнул зубами, что сторожевой пес бы позавидовал. – Ишь, до чего грозный!
– А ты не трогай без нужды, – улыбнулась я, подхлестнув жеребца.
– Хозяйка, а ястреб твой куда подевался? – спросил он вдруг.
– Он не мой, – покачала я головой. – Куда-то улетел, а вернется ли… кто же его знает? А почему ты спросил?
– Подумал: шонгорскому вельможе показаться с такой птицей – лучше не придумаешь! Ловчие ястребы и соколы за морем стоят дорого, не всякий может позволить себе такую птицу. Иные подороже будут, чем породистые кони или охотничьи собаки… или там рабыня-златовласка.
– Дельно задумано, только Зоркий – вроде моего Твана, в руки незнакомому человеку не дастся, – вздохнула я. – А супругам шонгорских вельмож, наверно, не полагается носить на плече таких птиц?