Я качаю головой, и демон рычит от злости. На камень башни он меня почти швыряет, так что я падаю, обдираю колени. В Омуте боль настоящая.
Он встает на ноги, черные крылья опадают плащом, краснеют до цвета алой крови. И сам Шайтас меняет облик, становясь рогатым зверем. Так ему привычнее и удобнее – человеческий лик он не любит.
– Строптивая ведьма, – зверь рычит, оскалившись. – Откроешь. Все равно однажды откроешь!
Он спрыгнул с башни, оставив меня одну, а я поднялась, отряхнулась. Черные тени в углах оживились, поползли за мной следом змеями. Они всегда были рядом, тени мрака, приглядывающие за мной. Ни на мгновение меня не покидали, смотрели из каждого угла желтыми глазами Шайтаса. А углов в моих покоях было много. Сколько ни считала, так и не смогла сосчитать. То мерещится десяток, а то и вся сотня выходит. Все в Омуте изменчиво и зыбко, все непостоянно, кроме Шайтаса и его ожидания.
Я сбежала по ступеням в свои покои, окинула их взглядом. Когда я вошла сюда первый раз – не смогла сдержать вздоха. Никогда я таких покоев не видела, да и нет в моем мире таких. Вместо стен – цветы и травы, живые и дышащие. Вместо потолка – звезды ясные. Размерами покои с целым дворцом сравниться могут, у одной стены встань – противоположной не увидишь. Все здесь есть: и столы, снедью накрытые, и водопады с хрустальной водой, и под ногами шкуры неведомых зверей – шерсть их мягче пуха. И постель в центре, укрытая шелками и расшитая золотом, усыпанная лепестками цветов, чей запах, словно дурман – опьяняет и лишает воли. Шайтас осыпает этими цветами мое тело, целует нежно и злится, когда я вновь отталкиваю его.
Это повторяется снова и снова, может, и правда – вечность? Я не знаю. В Омуте день и ночь наступают по велению демона. Вот и сейчас демон не в духе: травы на стенах заволновались, словно вода на озерце, и почернели, обуглились. Осыпались на светлый пол пеплом. А я вздохнула. Жаль их. Красивые были.
Когда первый раз травы засохли, я их спасти пыталась, таскала в ладонях воду от водопада, поливала. Злилась, что даже кубка на столе нет, а в ладонях много не унести. А растения вяли, жухли, осыпались под моими пальцами.
– Хочешь спасти их? – Шайтас возник, словно ветер. – Открой ворота, Шаисса. И тебе подвластна будет жизнь и смерть. Оживишь мертвое и спасешь живое. Открой.
Я выплеснула воду на пол, покачала головой.
– Ты звал – я пришла, Шайтас. А про ворота уговора не было. Не открою, не бывать этому!
Он лишь рассмеялся.
– Глупая, глупая ведьма… Думаешь, устоишь? Откроешь, Шаисса. Откроешь…