Заклинание повисло на руке чародея, но он хотел завершить разговор достойно:
— Так что ты конкретно хочешь?! Думаешь, я испугался пары твоих вампирских трюков?
С белоснежных уст готического юноши сорвался лишь наполненный скепсисом презрительный смешок…
— О, если бы я хотел тебя напугать, я бы предпочел другие, куда более неприглядные методы. Считай это деловым предложением. Ригир и ты, да, именно ты — Ларин влезли в дела вас не касающиеся, и мы великодушно даем вам право отступить. Иначе вместе с мерзкой кровью Алого Конклава прольется и ваша, магическая. Много, много крови. Подумай над этим…
Кстати, насчет коллекции я абсолютно серьезно. Если продолжишь расследование, прелестные глаза твоей Екатерины окажутся в одной из моих баночек. Ну, это просто так, что б тебя мотивировать получше. А то горячая кровь и обостренное чувство справедливости страсть, что с молодыми умами делают. Ты это все, Ларин, бросай.
Возможно, если бы не твой прелестный амулет, то уже сейчас ты ужинал бы своими кишками, обильно поливая их кетчупом и только причмокивая, поглощая самого себя. Обожаю подобные зрелища. Но на этот раз обойдемся без этого. Только на этот раз.
Все ясно? Есть вопросы какие, маг?
— Да кто вы вообще такие?! Что вам от меня и города моего надо?!
Вампир тяжело вздохнул…
— Ох… вроде талантливый, умный юноша. Могли бы уже и сами понять, а раз нет, то я Вам не помощник в этом вопросе. Вон, если хотите, спрашивайте у Алого Конклава, может они приподнимут для Вас завесу тайны. А мне, пожалуй, пора. Утомили меня Ваши глупые, бездарные вопросы. Надеюсь, больше не увидимся! Au revoir!
Официант, всем шампанского!
После этой громкой фразы вампир встал и направился к выходу. Молодой маг же, все-таки не стерпев услышанных оскорблений и угроз, отправил на глазах изумленной публики мощнейший заряд пламени в сторону прекрасного юноши и… тут же взревел от острого импульса боли, насквозь пронзившего тело чародея…
Отдача[6] за столь вульгарное[7] заклинание в общественном месте не заставила себя долго ждать. Вена на лбу Алексея лопнула и оттуда небольшой, но сильной струйкой предательски потекла кровь.
Практически одновременно с этим, официант, только что невозмутимо разливший по чьим-то случайным бокалам бутылку казенного «Crystal», взял нож для колки льда и пронзив им себе шею, наполнил собственной кровью последний в жизни, прекрасный, сверкающий фужер. После чего, на финальном издыхании, он произнес на ухо испуганной подбежавшей официантке лишь одну фразу, — «Седьмой столик, пожалуйс…».
Кто же сейчас сидел за столиком с этим номером, было ясно и без лишних слов…