- Она не знает, что я люблю, - хрипло сказал Кирилл, поддавшись вдруг эмоциям. Наверное, потом он жалел, что сказал мне эти слов.
- Почему не знает?
- Так надо.
Я нахмурилась. Он скомкал салфетку.
- А что в этом плохого? Что за точка зрения? Типа "пусть остается со своим ублюдком"?
- Потому что ей не зачем знать. Мне не нужна ее жалость. Лучше ненависть, чем жалость. Она все равно бы его выбрала, - отозвался Кезон, склонив голову. Из-за темных спутанных волос я не видела его глаз.
- Откуда тебе знать? - спросила я со вздохом.
- Она не колебалась, - сказал Кезон и вдруг с размаха кинул свою чашку о пол. Та разлетелась на множество осколков. Люди в кафе с удивлением смотрели на нас, а музыкант продолжал спокойно. - Есть смысл думать над выбором, если колеблешься. А она сразу знала, кого выберет. И тут можно было поставить жирную точку.
В его лице было столько злости и разочарования, что мне стало его жаль.
- Ты поставил точку на отношениях, а не на чувствах, - возразила я, глядя на разбитую чашку. Надо собрать, а то нас из кафе выгонят поганой метлой. Но меня опередили.
- И это бесит больше всего. Теряешь самоконтроль. Когда ты сказала мне, что она в городе, я чуть с ума не сошел, перестал мыслить логично, - признался парень. - Иначе бы не попался на твою удочку. Любовь всегда ищет чуда там, где нет.
Я кивнула - на самом деле боялась, что он возьмет и позвонит Кате, а она скажет, что никуда ехать не собиралась и не собирается. А он повелся. Взял и повелся!
Разбитую чашку собрал сам Кезон - опустился на одно колено и стал поднимать осколки. К нему уже спешила официантка, и она помогла музыканту, хотя тот все равно порезался и прижимал к ладони салфетку, на которой проступили алые пятна. Если бы я боялась крови, не смогла бы так спокойно продолжать потягивать коктейль через трубочку.
- Сам разбил и сам собрал. По-моему, это метафора все твоей жизни, - вздохнула я.
- Смешно, правда? - откинулся на заднее сидение Кирилл.
- Я бы сказала, иронично. Так ты не желаешь Кате счастья? Ты хочешь, чтобы она была несчастлива? Страдала? - вернулась я на начальную точку разговора. А Кирилл вдруг улыбнулся, сцепляя руки в замок, и ответил:
- Нет. Я хочу, чтобы она была счастлива. И я хочу, чтобы она была моя, - упрямо повторил он, отчего-то глядя на куклу.
- Если она счастлива с кем-то другим, сможет ли она быть счастлива с тобой? - вполне резонно заметила я.
И он вдруг засмеялся. Тихо, хрипло, но это был не смех радости.
- Я эгоист. И считаю, что лишь я смогу дать ей это счастье. От вас я уеду к ней. Хочу доказать ей свою точку зрения.