И ведь она уже почти была моей.
После всего произошедшего мы с Гленом по-прежнему делим супружескую постель. Моя матушка никак не может в это поверить.
– Как ты только можешь выносить его рядом, Джин? После всего, что он проделывал с теми женщинами, да еще и с тем мужчиной?
Обычно мы с мамой никогда не говорили о сексе. О том, откуда берутся дети, и об особых женских днях мне поведала моя лучшая школьная подруга. С матушкой было очень непросто беседовать о подобных вещах. Как будто это было что-то скверное и неприличное. Подозреваю, лишь тот факт, что об интимной жизни Глена растрезвонили во всех газетах, позволил ей заговорить об этом вслух. В конце концов, в нашей стране уже, наверно, все до единого об этом знали. Все равно что говорить о ком-то постороннем, с кем в действительности незнаком.
– Все это не делалось по-настоящему, мама. Это было понарошку, – отвечаю я, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Психолог мне объяснил, что все мужчины проделывают подобное у себя в голове.
– Отец твой этого не делает, – возразила она.
– Как бы то ни было, мама, мы решили оставить все это позади и глядеть только в будущее.
Она воззрилась на меня с таким видом, будто собирается сказать нечто чрезвычайно важное, но тут же передумала.
– Это твоя жизнь, Джин. Ты должна поступать так, как лучше для тебя.
– Наша жизнь, мама. Моя и Глена.
Глен сказал, что мне пора бы присматривать себе какую-нибудь небольшую тихую работу. И лучше в другом районе.
Меня, конечно, теперь очень пугала перспектива общения с незнакомыми людьми, но мы с Гленом сошлись на том, что все-таки надо чем-то себя занять, причем за пределами дома.
Глен поведал, что решил осуществить давнюю свою идею начать собственный бизнес. Только теперь это никак не будет связано с транспортом. Он задумал что-то делать в Интернете. Будет оказывать там какие-то услуги.
– Сейчас все этим занимаются, Джинни. Легкие деньги, да и навык у меня уже имеется.
Я бы много чего ему сказала по поводу этого навыка, но сочла за лучшее промолчать.
Наша попытка смотреть только в будущее длилась чуть больше месяца. По пятницам и субботам я стала работать в городе, в одном крупном салоне красоты. Достаточно крупном, чтобы оставаться незнакомой для множества посетителей и избегать разных нескромных вопросов. Салон оказался куда шикарней, нежели «Волосы сегодня», и все средства для волос были там очень дороги. Казалось, они стоили целое состояние, поскольку пахли миндалем. В свои рабочие дни я садилась в подземку, доезжала до Бонд-стрит, а дальше шла пешком. И все было отлично – куда лучше, чем я ожидала.