и читая воскресные газеты, а я тем временем клала запекаться в духовку картошку или же разливала всем чай.
Так чудесно было ощущать себя частью этого взрослого мира, в котором мы могли пригласить своих родителей на ланч. У некоторых людей подобное чувство появляется, когда они приходят на свою первую работу или же переезжают в свой собственный дом, – но лично я именно в те наши воскресные посиделки чувствовала себя по-настоящему взрослой.
Мы с Гленом любили наш дом. Мы выкрасили гостиную в цвет магнолии (Глен сказал, это выглядит шикарно). И купили мужу в кредит зеленый костюм-тройку. В итоге мы, надо думать, выложили за него не одну сотню фунтов – но смотрелся он настолько здорово, что Глену просто обязательно надо было его иметь. На новую кухню мы копили несколько дольше, но в конце концов нам удалось ее приобрести, и мы выбрали себе гарнитур с белыми дверцами. Мы уже несколько лет захаживали в демонстрационный зал, прогуливаясь там, как и прочие парочки, взявшись за руки. Мне приглянулись шкафчики из сосны, однако Глен сказал, что хочет найти что-то «безукоризненно чистое». Потому-то мы и остановили свой выбор на белых. Если честно, когда мы соединили их на кухне воедино, смотрелось все это вместе точно в операционной, однако мы купили к ним красные ручки и множество красивых ярких баночек – и все сразу же оживилось и заиграло.
Мне очень нравилась моя кухня – «мое ведомство», как в шутку называл ее Глен. Сам он никогда и ничего там не готовил. «Только грязь разведу», – говорил он, и мы вместе над этим смеялись. Так что всей стряпней занималась я.
Глен, пока я готовила воскресный обед, накрывал на стол, сражался с моим папой «на локтях» и дразнил свою матушку насчет ее пристрастия к гороскопам:
– Ну как там, мам, на этой неделе у тебя не ожидается какого-нибудь таинственного незнакомца?
Его отец Джордж говорить особо не любил, но все же приходил к нам в гости. Пожалуй, единственное, что их, отца и сына, объединяло, – так это любовь к футболу. Однако даже в этом вопросе они не могли найти согласия. Глен предпочитал смотреть футбол по телевизору, а его папа ходил на матчи. Глену не нравилось, как на поле едва не сплющиваются при столкновениях тела игроков, он терпеть не мог этот струящийся у них по телу пот и ужасную ругань.
– Я как-то больше склонен к пуризму, Джин, – объяснял он мне. – Я люблю сам спорт, а не жизнь социума.
На что его папаша обзывал Глена слабаком.
Джордж абсолютно не понимал Глена, и нам казалось, его просто отпугивает образованность сына. Глен хорошо успевал в школе, всегда оказываясь в числе первых в классе, и потом старался изо всех сил, потому что считал – быть обычным таксистом, как его отец, – это не для него. Забавно, что в итоге пришел он к той же профессии. Я как-то раз сказала ему это в шутку, но Глен серьезно отчитал меня, объясняя, что между таксистом и водителем-экспедитором существует огромнейшая разница.