Я стою на склоне покатого холма. Гребень передо мной. А за ним, у подножия холма, стоит такой же дом, как у меня. Только без теплого Льда.
Первый объект в моем списке. По воспоминаниям Хакупрошлого, за месяц до... инцидента, здесь жила семья из пяти человек. Кормилец остался в ледяной глыбе... я, кстати, вынул тело, заточенные в Лед. Теперь лежит в земле, вместе с остальными, кто покушался на мою жизнь. На всякий случай сделал каждому из них по второй улыбке от уха до уха. А то мало ли... вдруг Лед не убил их, а просто сковал? Еще оттают...
Мне известно, сколько здесь было людей месяц назад. Пять минус один это четверо. Уже лучше меньше противников. Но старший из детей должен быть чуть сильнее меня. Двое младших довольно шустро бегают. Да и их мать не стоит сбрасывать со счетов.
Все обдуманно в те дни, что были потрачены на тренировки. Все известные риски взвешены, нравственная оценка произведена. Солдаты так просто в этих краях не появляются. Рядом нет дорог, нет поместий и замков. То есть их ктото навел. И мне известны наиболее вероятные виновники.
Я не хочу проверять, что будет в случае смерти этого тела. Даже если после его разрушения я просто вернусь туда, откуда начал я против.
Холод, пустота, и бесконечное Молчание, тянущее душу медленно, точно коктейль через соломинку. Если бы она при этом хотя бы еще довольно причмокивала, чавкала это было бы не так страшно. Отвратительно, до злых слез беспомощности страшно. Но не было бы этой тупой, тоже медленно выедаемой безысходности. Словно бы душа медленно распадается под влиянием какихто природных процессов.
Лучшее, на что, наверное, стоит рассчитывать, в случае деструкции моего вместилища это возврат в состояние на момент сделки. Может, даже с бонусами. Не думаю, что существование в виде бестелесного, долгоживущего и все так же медленно пожираемого заживо Холодом призрака меня прельщает.
То, что у меня есть тело уже чудо. А чудеса редко повторяются.
Простейший вывод. Получил тело, узрел чудо молодец. Теперь следует вцепиться в открывшийся шанс зубами, ногтями и чем возможно. И не отпускать, сколько могу.
Из всех женщин я люблю двоих. Мать, Жизнь. Возможно, потом появиться ктото еще. Но при этом я останусь верен по крайней мере второй моей любви. Почти до самого конца.
Рука начинает подрагивать, а по ногам от стоп к коленям поднимается обманчивая, облачнолегкая слабость. Надо поесть. Все эти фокусы с Водой здорово утомляют приходится довольно часто наполнять желудок. Так что пришлось взять с собой немного отваренной конины. Гадость, конечно. Местами попадаются неведомо как попавшие песчинки. Да и жестковато.