|
| Charles was a natural athlete, with instinctive timing and coordination and the competitor's will to win over others, which makes for success in the world. | Карл был словно создан для спорта: от природы проворный, с отличной координацией, он обладал бойцовской волей к победе, качеством, без которого в нашем мире не преуспеть. |
| Young Charles won all contests with Adam whether they involved skill, or strength, or quick intelligence, and won them so easily that quite early he lost interest and had to find his competition among other children. | Карл неизменно побеждал Адама в любых состязаниях, требовавших силы или ловкости или быстроты реакции, но эти победы доставались ему так легко, что он быстро утратил к ним интерес и начал искать себе соперников среди других детей. |
| Thus it came about that a kind of affection grew up between the two boys, but it was more like an association between brother and sister than between brothers. | Оттого, наверно, и получилось, что вместо соперничества сыновей Сайруса связывало нечто более теплое, напоминавшее скорее отношения брата и сестры, чем дружбу двух братьев. |
| Charles fought any boy who challenged or slurred Adam and usually won. | Карл вступал в драку с любым мальчишкой, посмевшим обидеть или задеть Адама, и, как правило, выходил победителем. |
| He protected Adam from his father's harshness with lies and even with blame-taking. | Не гнушаясь враньем, он защищал Адама от крутого нрава отца и порой даже брал вину на себя. |
| Charles felt for his brother the affection one has for helpless things, for blind puppies and new babies. | Карл питал к брату нежность сродни той, что вызывает в нас все беззащитное и беспомощное, например, слепые щенята или новорожденные дети. |
| Adam looked out of his covered brain-out the long tunnels of his eyes-at the people of his world: His father, a one-legged natural force at first, installed justly to make little boys feel littler and stupid boys aware of their stupidity; and then-after god had crashed-he saw his father as the policeman laid on by birth, the officer who might be circumvented, or fooled, but never challenged. | Огородив свои мысли стенами, Адам - сквозь глубокие окошки глаз - смотрел на людей, населявших его мир: вот отец; вначале отец был одноногим богом, грозной силой, законно возведенной на пьедестал, чтобы маленькие мальчики чувствовали себя еще меньше, а глупые мальчики понимали, как они глупы; но потом, после того как бог рухнул, Адам стал видеть в отце надзирателя, приставленного к нему с рождения, полицейского, которого можно обмануть или перехитрить, но спорить с которым запрещено. |