– Это не самоубийство. – Я не мог объяснить, почему так уверен – это не имело отношения к смерти Дороти и Бассета не касалось, – но знал, что она в ту минуту помышляла о самоубийстве не больше, чем я.
– Итак, все-таки совпадение, – вздохнул Бассет. – Я их люблю ничуть не больше твоего, но они тем не менее случаются, черт их дери. Купил я однажды зятю галстук на Рождество – мы обмениваемся подарками, и оказывается, что он подарил мне такой же. И это еще не все: выяснилось, что мы оба купили галстуки в «Маршалл филдс» в тот самый день!
– Значит, это двойное совпадение, Фрэнк. Салли боялась умереть и умерла. Дороти опасалась того же и тоже погибла. И случилось это в обоих случаях в одни сутки.
– А вдруг внезапная смерть сестры так потрясла Дороти, что у нее тоже возникло дурное предчувствие? И надломленная психика побудила ее сделать так, чтобы оно сбылось?
– Психика Дороти была в полном порядке, и ей совсем не хотелось, чтобы оно сбылось. Поверь мне на слово, Фрэнк. Сестры любили друг друга, но не настолько, чтобы одна повредилась умом после смерти другой.
– Я тебе верю, Эд, но что же тогда, по-твоему, привело к гибели Дороти?
– Есть версия, но пока не хочу озвучивать ее.
– Ты говорил, у тебя есть идея насчет смерти одной из девушек, – удивился дядя Эм, – но я думал, что ты Салли имеешь в виду.
– Нет, не ее, дядя Эм. Мысль о страшилке в вентиляционной шахте появилась у меня еще раньше.
О страшилке Фрэнк ничего не знал. Я рассказал ему о том, что мне пришло в голову и почему мы исключили все, кроме крыши.
– Могло быть и так, Эд, – пожал плечами Фрэнк, – но версия притянута за уши. Как и то, что обеих сестер убили. Не знаю, зачем я с вами вообще связался. Решил бы, что вы накурились травки, не будь этой тысячедолларовой купюры. Она меня убеждает в том, что кто-то третий думает так же, как вы.
– Ты проверил серийный номер, Фрэнк? – спросил дядя.
– Да, и банковскую запись нашел, но это нам ничего не дает. Ваша тысяча полгода назад отправилась в большое казино, и невозможно проследить, куда она делась дальше. Они там даже время дня не могут назвать, что уж говорить об отдельно взятой купюре. Когда начинается большая игра, деньги переходят из рук в руки – представьте, скольких владельцев сменила эта бумажка за полгода.
– Вернеке больше похож на игрока, чем Стэнтон, – заметил я.
– С каких это пор, Эд, ты научился определять, кто игрок, а кто нет? Каждый из них мог рискнуть и выиграть несколько таких ассигнаций. Я с Вернеке незнаком – с чего ты зачислил его в игроки? Он носит клетчатый костюм и бриллиантовую булавку для галстука или у него просто козырек над глазами?